Главная  |  Новости  |  Газета «Регион»  |  Троицкий Вестник  |  Архив газет  |  Реклама  |  Контакты  |  Объявления  |  Правила

Власть      Экономика      ЧП      Спорт      Культура      Здоровье      Образование       Социум      История      Рассказы троицких писателей      Видео

О войне и потом… (окончание)

О войне и потом… (окончание)
Баба Вера и баба Настя на лавочке у подъезда. Подходит бомж.
— Женшины, я от стаи отбился! Горяченького бы мне — штец или борща…
Ну вот, приехали, — говорит Вера, — счас, прямо разбежалась и уже тебе варю.
— Аа-аа, чего он там бубнит? — вмешивается Настя и накручивает колесико слухового аппарата.
— Господин, понимаешь ли, «штец» или борща какого желает! — орет ей в ухо Вера.

— А у меня лапша есть, — наконец настроилась Настя. — Будешь?
— Буду, женшины, буду!
Он ест, аккуратно подбирает с клеенки хлебные крошки.
— А у меня курица есть вареная, вчерашняя, из холодильника, — спохватывается Вера. — Будешь?
— Вчерашнюю из холодильника обязательно буду.
Он сыто отодвигает тарелки, говорит:
— Вы меня спасли, женшины. Век не забуду! А ведь у меня тоже семья была, и я тоже ел, как человек.
***
Рая, килограммов под сто весом. Подает денежку бомжу.
— Ой, дама, умница вы наша!
Рая подает еще.
— Вы настоящая Эдита Пьеха!
Снова расстегивает кошелек.
— Нет, вы посмотрите, господа, это же вылитая Лайма Вайкуле!
***
Челябинский онкологический центр, женская «вымирающая» палата № 519 — душная, затемненная комната, смахивающая на большую пещеру. Они болели тяжело, кто-то медленно и неотвратимо умирал, кто-то еще боролся, каждая по-своему одинокая и панихидная в несчастье. Было что-то страшное и фатальное в их постоянном молчании, изредка прерываемом стонами и обреченными вздохами.
Я принес в палату транзистор, включил, тотчас разнузданно грянули мужские голоса:
— Замочили, суки, негра, замочили!
Ой, ой-яяя, замочили…
Хотел переключить радиостанцию, но уловил движение:
— Оставь, милый…
Через два дня я снова пришел в палату, опять в ней разнузданно гремело:
— Замочили, суки, негра, замочили!
Пришел через неделю. В палате гулял легкий ветерок, в открытое окно весело заглядывало солнце, женщины сидели — причесывались, кто-то подкрашивал губки. В палате все на той же волне жизнерадостно орал транзистор:
— Замочили, суки, негра, замочили!
— Сколько раз за день он «мочит»? — кивнул я на приемник.
— Ровно тридцать раз, — ответила мне женщина, не отрываясь от зеркала, — я посчитала. Ну и пусть себе «мочит», зато нам не скучно.
— «Мочат»? — спросил меня врач на выходе.
— «Мочат» — ответил я.
— Пусть, — врач облегченно вздохнул, — и кто это такое затеял? Знаю одно, палата № 519 не вымрет!
***
Паспортный стол. Над входом плакат «Обмен паспортов — ответственность каждого!» Старушки в очереди:
— Вся жизнь прошла, ничего не осталось… Кроме ответственности.
***
1992 г. Одна подруга звонит другой.
— Подскажи, че сварить на ужин?
— Ну, свари картошки.
— Нет картошки, мелочь-горох остался.
— Мяса тоже нет?
— Какое там мясо! Мы уже месяц, как в глаза его не видели.
— Ну, каши свари: с лучком, морковкой, очень вкусно и питательно.
— Лук есть, а перловку мы уже как три дня слопали. Скоро мои придут, че я им дам есть?
— Так вари им чего-нибудь скорее из чего есть! Я сама совсем замучилась, никак не придумаю, чем свою ораву накормить, а ты еще и телефоном меня от дела отрываешь!
На другой день они опять созваниваются.
— Ну, как, накормила?
— Накормила. Соседка позвала меня на свой день рождения, а мы всей семьей к ней приперлись и… наелись по случаю. Теперь уж не позовет больше. А ты, накормила?
— Мы к бабушке пошли помочь приборку сделать, а она пирогов напекла, с картошкой. Подскажи, а че сегодня сварить на ужин?
***
Мама долго, очень долго вдумчиво читала роман «Анна Каренина». Закрывая последнюю страницу, сказала:
— Дать бы Анне сад, да лопату в руки… Надо быть, не пришло бы ей в башку под поезд кидаться!
***
Я очень берег и гордился своими изящными австрийскими туфлями на высоком каблуке, одевал их только по торжественным случаям. Дома отряхивал пыль, смазывал касторовым маслом, до блеска чистил заграничным черным кремом и прятал их в родную коробку с цветистой надписью «For man». Так прошло двадцать лет.
Однажды жена тайно от меня взяла коробку с надписью «For man» и понесла ее в мусорный ящик. На подходе ее стерег грязный и пьяный бомжара.
— Дамочка, милая дамочка! Позвольте спросить, что у вас в этой симпатичной коробочке?
Жена открыла коробку.
— Ах, ах! Какие красивые туфельки, не выкидывайте их, ведь это как раз мой замечательный размер!
Он надел мои изящные австрийские туфли на босые грязные ноги и, приплясывая от восторга, побежал.
— Ой, спасибо, ой спасибо, милая, драгоценная дамочка! Вы так скрасили мой быт!
***
Валентина Олеговна, старший библиотекарь одной из школ города, она же по совместительству преподаватель предмета этики и эстетики. Весьма уважаемая личность, не сходящая со страниц местных газет и ТВ-экрана.
…У школы останавливается похоронная процессия с гробом 12-летней Марины. Проститься с девочкой, умершей от длительно тяжкой болезни, вышла вся школа. Кроме класса, где училась Марина.
— Валентина Олеговна, — умоляли ребятишки, — отпустите нас проститься с Мариной!
— Дети, давайте не будем срывать урока, — назидательно сказала преподаватель этики и эстетики, — у нас сегодня очень важная тема, — «Час посвящения в человеческую душу»!
Ее не послушали, под истерические вопли учительницы одни самовольно выскочили на улицу, другие скорбной стеной встали у окон.
***
1992 г.
Деревня Горшки. На завалинке бабы Стюры соседки.
— Марея, у тебя как насчет мухвы, много? — спрашивает баба Нюра.
— Ой, Нюрка, страсть как много, черт на печку не вскинет! И откуда их повылазило-поналетело?
— А у тебя как, Стюра?
— Пусть себе…, — Стюра поправляет косынку. — Пусть себе.
— Я вот корову надумала приобресть, сена купила, а на корову денег не хватило.
Помолчали.
— А Мавроди, гадюка семибатюшная, по телевизору говорят, снова да ладом народ мутит, — встряла баба Люся. — Выходит, пусть людей дурачит?
— Пусть себе…, — эхом отозвалась баба Стюра.
— Рыжий етот, Чубайс, говорят, атомом заведует. Еще взорвет что к собакам по незнанию! Он же только народ жулить мастак.
— Пусть себе…
— Ой, да что ты заладила одно: «Пусть», да «Пусть…», а мне вот «НЕ ПУСТЬ»! А как нас с пенсиями-то околпачили? — разъярилась баба Марея.
— Пусть себе…
— А мериканцы-зас…цы, пишут, ракеты свои к нам подводят.
— Пусть себе…
— Слушайте, девчаты, — очнулась задремавшая, было, баба Нюра, — а чей-то она все «Пусть…». Может, у нее случилось че?
— Случилось, — говорит баба Мотя. — У Палыча, супружника ее, излияние крови тяжелое. В больнице он, в городе. Говорят, ему парное молоко шибко надо. А где взять его? В наших Горшках, почитай, ни единой буренки не осталось, всех под нож пустили. Че делать-то будем, девчаты?
— Едем к Палычу, а? — озорно встряхнулась баба Люся. — У меня малосольные огурчики, помидорки…
— Картошки отварим…
— Чекушок возьмем!
— Не фасон ему чекушок при болячке.
— Твоя правда — не след, но мы его сами опосля приголубим!
— А парное молоко? — очнулась баба Стюра.
— А мы его в городе возьмем, у городских нынче мода пошла: вместо машин коров купляют. Как раз к вечерней дойке успеем! Айда, девки!
Мимоходом
Троицк. Утро. Автобус битком. В проходе кондуктор:
— Вы плотите?
— Плотим, плотим! Тут, понимаешь, в чужой карман никак не залезешь, ни то что в свой!
***
Снова утро, снова толчея, тот же автобус и та же кондуктор. Старческий голос с передней площадки:
— Милая, добрая, я вчера туточки футляр-очешник обронила, не находил ли кто?
— А я правую кожаную перчатку…
— А я тубус оставил.
— Что за тубус? — кричит с задней площадки кондуктор.
— Ну, это… в него чертежи сворачивают.
Кондуктор ломится к окну водителя:
— Дима, сыпь сюда нашу камеру хранения!
Дима тормозит, «сыпет» — передает кондуктору футляр-очешник, кожаную перчатку, тубус, левый валенок, ручные часы, бусы, буханку хлеба в кульке…
— А ну, господа пассажиры, разбирай каждый свое!
В автобусе потеплело, хмурые пассажиры смеются. Старческий голос на передней площадке приговаривает:
— Ай, да молодцы, ай, да добрые вы мои! На душе хорошо, словно я опять в Советском Союзе побывала!
***
На вид она немолода. Усталое лицо, сеточка морщин у глаз, скованных затаенной печалью. Какой будешь, коли муж не работает, пьет, дети от рук отбились, а ей чуть свет и на весь день на службу, в депо.
Однажды я увидел ее другой. Она вышла на балкон с тазом стираного белья, задумалась, постояла, перекинула через веревку иссиня-белую простынь. Сумасшедший ветер тотчас рванул простынь и легкий синий подол ее ситцевого платья, обнажил ее стройные красивые ноги. Она вдруг помолодела, а глаза вспыхнули юной небесной голубизною.
***
Моя старшая сестра Света. Ликвидатор аварии на Маяке. Прошла проверку в институте биофизики на аппарате СИЧ-9,1 (спектрометр излучений человека). Он показал: содержание в организме цезия-137 в 300 раз больше нормы!
Стронция-90 — в 22 раза больше!
***
— Мы дружно живем! Дружно работаем, дружно отдыхаем, дружно пьем, дружно поем, дружно деремся, дружно ломаем, дружно чиним. Вот такая у нас дружная семья! Все равно, мы друг друга любим!
***
Сашка много и долго ездил по вахтам. В последний раз вернулся из северных снегов. С рюкзаком, с чемоданами. А дома… черемуха цветет, соловьи насвистывают, сын под притолоку, голос у него — иерихонская труба с хрипотцой, над губой темный пушок. Как, когда такое случилось? Жена на пороге в нарядном платье.
— Примешь? — молвил он.
Жена шлепнула по своему тугому бедру:
— Ко мне, Сашка!
Сашка бросил чемоданы, припал к жаркому, полному колену:
— Здравствуй, ладушка моя!
***
В селе Бородино осталось три фронтовика, три орденоносца. На троих — девять орденов и тридцать три медали. В день Победы им вручили три бесплатные путевки в Кисловодск. На месяц лечения. Приоделись старики, пошушукались и взяли в дорогу ящик водки, дорога-то не близкая!
Вернулись в Бородино через три дня.
— Че так быстро-то?
— Ехали мы быстро, еще быстрее пили, ну и завернули нас в зад с полдороги…
***
Весной посредине двора не распустился старый раскидистый карагач. Начальник ЖКО по фамилии Жуткин, желчный человек с неулыбчивым лицом, по прозвищу Жуткий, скорбно походил вокруг дерева, постучал кулаком по его морщинистой окостеневшей коре, задумчиво сказал:
— Нн-ндаа…, — и ушел.
Через несколько дней Жуткий снова появился у дерева и не один, двое рабочих принесли топор, пилу и веревку. Но делать было нечего. От карагача звездообразно расходились по двору бельевые веревки, на них колыхались мокрые подсиненные простыни и пододеяльники, шевелили рукавами и штанинами рубахи и кальсоны, весело пестрели детские ползунки и пижамки.
— Нн-ндаа…, — растерянно произнес начальник ЖКО и ушел ни с чем.
Через десяток дней он опять пришел с рабочими. В высоченной костлявой кроне карагача пара лесных голубей-вяхирей свила гнездо, голубка важно сидела на яйцах. Рабочие, было, взялись за пилу.
— Нн-ндаа…, — оторопело молвил Жуткий. — Нн-ндаа… пусть уж как есть, — и мальчишеская улыбка осветила его неулыбчивое лицо.
— Ты глянь-ка, а он совсем и не жуткий! — сказала вслед ему шумливая и настырная соседка Венерка.
С того дня мы совсем позабыли обидную кличку начальника ЖКО.
Анатолий Столяров,
Член союза писателей России

0
Поделиться новостью с друзьями:



Метки:

Добавление комментария

Уважаемые посетители!

На нашем сайте вы можете не только читать новости, но и публиковать свои. Приглашаем школы, учреждения культуры и простых посетителей размещать свои материалы.
Как разместить свою статью на сайте можете узнать здесь

Имя:*
E-Mail:
Комментарий:
Вопрос:
Название улицы между улицами "Гагарина" и "Ленина"
Ответ:*
Введите код: *


Сообщение для редакции


Ваше имя:
e-mail:
Текст сообщения:

Отправить


Оформить заявку на рекламу можно здесь


Архив новостей

 

В виде календаря

«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

В виде списка

Март 2024 (96)
Февраль 2024 (96)
Январь 2024 (73)
Декабрь 2023 (99)
Ноябрь 2023 (98)
Октябрь 2023 (80)
 
Подробнее...


Троицкая афиша

 

Кто сейчас онлайн?

Всего на сайте: 23
Пользователей: 1
Гостей: 22
amichael

Мы "Вконтакте"

 

Мы в OK.RU