Наш школьный военрук Кравчук не снимал военного кителя. На кителе одиноко поблескивала густой кровью Красная звезда, теснились юбилейные медальки. Коротконогий майор в отставке был нелюдимым, плохо выбритым человеком, который не говорил, а словно отдавал приказы.

 

На школьном дворе, в норе под мастерской жила веселая и добрая собака Найда. Она любила всех, и все любили ее. Только завидев военрука, Найда тихо ворчала и немедленно пряталась в нору. Собака не ела напрасно хлеб, по ночам вместе со сторожем Ефимычем она исправно несла службу, из ласковой дворняги превращаясь в строгую неусыпную сторожиху.

Перед началом учебного года Найда родила шестерых щенков.

Надо было видеть радость собаки: она приветствовала первоклашек веселым лаем, нам, старшеклассникам, узнавая, ласково лизала руки горячим языком.

…Как‑то придя в школу, мы с другом Левкой увидели пьяного Ефимыча, он плакал над… трупом Найды. Путаясь и сбиваясь, он рассказал, что видел Кравчука, который, воровато оглянувшись, что‑то бросил в миску Найды. И ушел. Найда вылезла из норы и съела «подарок» военрука. А вскоре заскулила, закрутилась на месте и легла… А ее щенки все пытались сосать ее соски… Наш класс срочно собрался на совет. Ребята решили сорвать урок военной подготовки, девчата решили впредь не здороваться с Кравчуком. А как кормить щенков? На совете я предложил украсть из кабинета Химозы спирт. Проголосовали единогласно.

Нинель Ивановна - учительница химии, выпускница химического университета в Сорбонне. Строгая, гордая, наглухо застегнутая, с кружевным ослепительно белым накрахмаленным воротничком вокруг морщинистой шеи. Она не терпела подсказок и нещадно ставила за это двойки. Терпела меня, потому что я на память мог написать на доске формулу какого‑нибудь, на выбор, углеводорода.

С этими коварными мыслями я зашел в кабинет Нинель Ивановны. Благочестиво поздоровался с полупоклоном.

— Тебе что надо, Столяров? — сухо спросила Химоза.

— Да вот, Нинель Ивановна, забыл, как пишется цепь гептана…

Пока Химоза писала на маленькой доске длиннющую углеводородную цепь, я вынул из ее шкафчика колбу с пометкой C2H5OH.

Спирта хватило на коровье молоко, которое мы покупали у истопника школы Хрюкина, что жил через дорогу. Через соски кормили щенков, а для надежности выставляли около норы по очереди охрану — наших ребят и девчонок.

Октябрь, футбольное поле горсада. Здесь мы должны кидать учебные гранаты. Майор знает наши способности и предусмотрительно стоит на десяток метров позади от створа падения гранаты, отмечая место падения флажком.

— Столяров! — командует он мне. — Взять гранату!

Я взял. Но военрук не знал, как я умею ее кидать.

— Толенька, вмажь ему по башке, — шепнула мне на ухо Юлька Ларина и обняла меня за шею.

Нет, я не целился в Кравчука, просто вспомнил, как лежала мертвая Найда с застывшими глазами, устремленными к своим детям. Бросил гранату. Увидел, что военрук не успел отбежать, а моя граната угодила ему в лицо. Он рухнул и взвыл…

...Понятно, что шел долгий разбор произошедшего. Но вывод был сделан правильный — военрук майор Кравчук не соблюл правила техники безопасности во время урока.

Он неделю был на больничном, потом появился в школе с большим синяком под правым глазом. А спустя неделю его выгнали из школы. За драку в пивной. Ефимыч был там и рассказал, что военрука встретил в пивной фронтовик. Он содрал с него Красную Звезду, обозвал его недобитым бандеровцем и набил ему харю. Сейчас Кравчуком занимается отдел НКВД.