Фёдоровна на старости лет, видимо, умом повредилась, насмешила всю деревню. Замуж вышла! Или, как сейчас говорят, гражданским браком себя повязала.
Привела как‑то вечером с вокзала мужичонку. Маломальский такой, пожалел Бог на него материала, видать.
Сама‑то Фёдоровна хороших казацких кровей. Статная, бровастая, крутобокая. Было у неё по жизни два мужика. Один по пьяни утоп, второго черти в петлю заманили Ну, черед, видать, третьему подошёл. Она, Фёдоровна‑то, одна-одинёшенька, единственный сын где‑то на чужбине затерялся.
Вот от тоски-кручины, видать, и повело бабу. Ну, да ладно, бог с ней, пусть веселится.
А дедок‑то, Митяня, ещё шустр, молодому фору даст. Крыльцо ей поправил, огород перелопатил, деревья в саду повыпиливал. Ну и Фёдоровна в ответ приодела, постригла милашку своего.
Бабы хохочут:
— Чего это тебе, бабонька, одной не жилось?
— Тоска, — говорит, — заела. Ох, и тошнёхонько одной‑то. Раньше отец, мать рядом были, родни полным-полно, а теперь, когда всех перехоронила, лихо мне! Митяню‑то я в молодости любила, огонь-парень был, да не судьба, другую встретил. Ноне‑то и сам одинок, вот я и засватала сама за себя. А что? Двоим доживать легче!
А у Митяни в приданое собачка Бетси, породистая, мелкая, злющая, а уж пакостница та ещё! Митяня в ней души не чает, о жене память. Фёдоровна её быстро в Бестию переименовала. Вот живут старики тихо, мирно, в лес по грибы, ягоды ходят. Так однажды и заплутались, а Бестия их в дому на хозяйстве осталась. К вечеру и взвыла: то ли есть захотела, то ли что почуяла.
Всполошились соседи — как бы беды со стариками не случилось. Иван Краев и предложил:
— Давайте эту Бестию по следу пустим!
Собралось мужиков двадцать, Бетси на поводок, и далась ведь, только в глаза всем заглядывала и скулила тоненько И пошли мужики, на две команды разделились, а Иван Краев с собакой. Бежит собачонка, тропку нюхает, повизгивает: айда, успевай за ней. И вывела мужиков на старый кордон, заброшенное кладбище. Тут и завизжала Бестия. Смотрят, дедок лежит, над ним Фёдоровна плачет. Подошли, а дедок ногу вроде сломал.
Ну, потащили его мужики в деревню, Фёдоровну под руки поволокли. Она плачет:
— Я думала, пропадём здесь, кому мы нужны, одинокие‑то?
— Э, не говори так, Фёдоровна, Бестия ваша всю деревню всполошила, визжала, как недорезанная.
А Бестия вперёд всех домой бежит и оглядывается всё: не потерялись ли старики её? Дома соседки встретили, фельдшерицу вызвали. Та говорит:
— Ничего вроде страшного, подвернул дед ногу шибко!
Фёдоровна всех чаем с вареньем напоила. А как люди уходить стали, в ноги им поклонилась:
— Спасибо, люди добрые, побеспокоились, пропали бы мы напрочь!
Вот тебе и бесполезная собачонка, а хозяев спасла. Она уток-гусей с дедом пасла, а теперь одна пасёт. У Митяя‑то нога болит. И ведь вовремя пригонит, так ведь и гуси её слушаются! К почтальонке привыкла, а кто другой — за ноги хватает, лает-визжит.
Ну, Бестия она и Бестия есть, что с неё возьмёшь?!
Ну, так ещё и щенят аж шесть штук приволокла, где уж и разжилась? Вроде и не видели, чтобы гуляла… Соседи щенят в охотку разобрали, а мальчика одного старики себе оставили, ради забавы.
Так и живут вместе дружненько, Фёдоровна и Митяня. Хорошо им рядом, тепло, радостно. Две пенсии, огород, козу вот ещё завели. Кто знает, сколь ещё жить? Никому не мешают, не надоедают. Про какую любовь тут говорить? Необходимость. Трудно человеку одному жить, а когда кто‑то рядом, так хорошо!
Елена Дуденкова.
Фото с сайта storyfox.ru