Эта загадочная, ничем не объяснимая история произошла с нами во время утиной охоты на казахстанском озере Улькун-Бурли (сто километров южнее Троицка). Стояла теплая середина сентября, когда еще камышовые джунгли темно-зелены и свежи, а местные утиные стаи многочисленны и не разбиты. Охота была легкая, азартная, и мы до самой темноты засиживались в скрадках.
В этот вечер я встал на большом плесе особенно удачно, стрелял ловко, слева и справа слышал одобрительные реплики друзей, птицы падали на виду, а легкий ветерок подгонял их прямо к моему скрадку.
Когда над озером оплавилась луна, и с печальными басовитыми криками залетали выпи, мы выбрались из камышей и поплыли к стану. Тихая бархатная ночь, по‑южному яркие россыпи звезд, мирный неторопливый гомон засыпающего на берегу большого села Бурли.
Мы чуть поплутали в лабиринте камышовых проходов, но яркий огонь костра, разложенный на становище моим другом Володей, еще до темноты выплывшим на берег, помог найти верный путь. Андрей, Шура и я вытянули лодки на песок, взяли ружья и связки битой дичи, пошли к огню.
— Ой, мужики! — вдруг ахнул за спиной Шура, — смотрите, диво‑то какое!
Мы обернулись и…. оторопели. В небе над конусной крышей далекой сельской водонапорной башни стояли две здоровенные и совершенно одинаковые луны. Впрочем, нет… Вот та, что правее, особенно желта, а по ее диску в броуновском движении помаргивают искорки — точь‑в-точь огоньки электрической сварки.
«Желтая» луна стала раздуваться, «огоньки сварки» побежали быстрее, диск сделался мертвенно-белым, распух до невероятных размеров: его верхний край задрался в самый зенит, нижний лег за линию горизонта. Было что‑то совершенно дикое, фантасмагорическое в этом зрелище. Сзади, над обмершим селом, в полнеба стоял день, впереди также в полнеба зловеще ворочалась ночь, и дневной свет не мешался с тьмою.
— Что это? — подавленно сказал Андрей. — Не ударить ли нам дуплетом по этим крутящимся огням? У меня и картечь для этого найдется…
— А может, это война? — сказал Шура. — Грохнули где‑нибудь над Челябинском водородную бомбу…
— А может, обыкновенный запуск ракеты?
Я возразил: не раз приходилось видеть запуски баллистических ракет, они не обращали ночь в день.
Над степью, над озером, над селом воцарилась абсолютная тишина, в домах и на улицах одновременно погасли огни, и лишь наши тихие голоса звучали одиноко и чуждо в этом омертвелом черно-белом мире, не имеющем теней.
Не знаю, сколько времени длилось это фантастическое действо. Но только гигантская луна начала помалу меркнуть, сжиматься, «сварочные огоньки» стали гаснуть. А когда над конусом далекой водонапорной башни вновь засияла одна луна, в селе в тот же миг повсюду вспыхнул электрический свет, Бурли вдруг разом ожили, заревели коровы, всполошно загомонили гуси и куры. В озере поднялись на крыло, истошно закричали утиные стаи.
Мы так и не смогли сомкнуть глаз в эту ночь, тревога и ощущение невероятного безжалостно кромсали наши души. Село также лихорадили бессонные звуки. А утром, мы не сговариваясь, высушили лодки, уложились и, так и не оправившись до конца от пережитого, выехали домой.
Анатолий Столяров, член Союза писателей России.
1999 г.
Троицкая афиша
