Главная  |  Новости  |  Газета «Регион»  |  Троицкий Вестник  |  Архив газет  |  Реклама  |  Контакты  |  Объявления  |  Правила

Власть      Экономика      ЧП      Спорт      Культура      Здоровье      Образование       Социум      История      Рассказы троицких писателей      Видео

Чудики

ЧудикиНеобыкновенные люди всегда жили в Троицком районе. До 18 октября 2004 года село Степное входило в состав Троицкого района. Сегодня оно территориально и экономически числится в составе Пластовского района. Но степнинцы своими кровными и душевными узами по‑прежнему накрепко связаны с Троицком и троичанами. Я рассказываю о нескольких днях лета 1998 года, прожитых мною в этом замечательном селе и незабываемых встречах с этими добрыми самобытными людьми.

ЧудикиI. Где память?

— Думаешь, зачем я живу? — спросил меня Евгений Андреевич Тележкин, и в небольших глазках его за стеклами стареньких очков, склеенных посередине, лукаво и горделиво брызнули огоньки. — Для памяти. Хочу не прахом стать, а хорошим воспоминанием…

Этого ему хотелось всегда, да только жизнь с ранних лет жестко и постоянно правила, подгоняла. Он подчинялся, комкал себя. Но в самом уголке души всегда хранил кусочек незамутненного юношеского жара.

Медник, жестянщик, плотник, столяр, сапожник, механизатор, во время войны — незаменимый слесарь, токарь, фрезеровщик, расточник на ЧТЗ. Все, к чему прикасались его руки, становилось красивым, полезным и долговечным.

Наверное, другой бы на его месте так и остался жить в Челябинске, пользовался заслуженным уважением, ездил на своей «Победе», проданной ему как крупная награда (по тем временам) за самоотверженный труд. Да вот только тот самый жар… Он обратился однажды в огонь и пожег все мосты. Вернулся Евгений Андреевич домой, в село Степное, стал заведующим клубом и… начал чудить.

Сделал большой турецкий барабан. Поиграл на нем и будто джина выпустил из бутылки. Сделал ножную гармонь-бас. Жмешь сапогом педаль — рыдает гармонь, а рядом с мехами то вспыхивает, то угасает в такт костер-подсветка. Сделал бубны, кулисы, флейты, колокольчики, балалайки, мандолины… И на всем сам превосходно играл. Без нот, на слух.

Потом сделал собственной конструкции дуделки, свистки, пищалки, кричалки, колокольчики, трещотки, крякалки… Профессионалы-музыканты дивились: чудно‑то как и красиво! Все пело и играло в лад — на других не похоже, еще говорили, что Тележкин на редкость самобытный мастер.

Держу в руках странный инструмент — два кухонных черпака, вырезанных из клена. Тесемочки, пружинки, клапаночки…
— Тоже ваше создание?
— А то чье ж!
— Как называется?
— А черт его знает. Главное, звучит словно коростель в ночи, особливо, когда туман падет… В народном хоре он бабам очень приглянулся.
— Говорят, и на пилах играете?
— Чего же тут хитрого… Голоса у них чистые, почти электронные, но живые и разные — от марки стали зависят.
— Рассказывают, вы и древнюю прялку собственноручно изготовили?
— Вот она. Супружница моя, Анна Петровна, всякий вечор на ней прядет. А музейщики просят прялку им отдать, как самую что ни есть старинную. Это, говорят, из восемнадцатого века машина, и не выдумывайте, что вы ее сами сделали…
 
Он достает из старенькой своей вездеходной «Нивы» рыбацкий чемоданчик, насквозь пропахший рыбой, выкладывает из него молотки, керна, зубильца, долотца, перебирает их короткими сухими пальцами и вспоминает.
 
— В Степном с меня городская короста сошла и клапаночки заиграли. Только чую, не мое все это. А память? Скажите, где вечная память?
 
…Как‑то по лесу да по скалам бродил. Красота — несусветная! Вышел на Васильевские сопки и обомлел. Гранитная стена в небо выперла, а по бокам сосны конвоем стоят. Зря пропадает место!
 
На другой день приехал сюда с бутылкой и закуской. Хряпнул для душевной просветленности и долго примерялся, прикидывал. Утром проснулся и решил — вот где вечной памяти быть!
 
Вбил в скалу альпийские гвозди, натянул веревки, сколотил подвесные леса, взял в руки зубило и… выбросил. Гранит сожрал его за несколько минут.
 
Поехал к шахтерам на совет. Один умелец изготовил инструмент с особыми уральскими наплавками, и: тюк-тюк-тюк — искры и запах гари, рожа в пыли, на зубах скрежет — дело пошло!
 
…Однажды устал. Сижу на лесах и ноги свесил. Гляжу, баба внизу топает, землянику берет. Подняла она на меня голову и перекрестилась:

— Это что за черти тебя на такую вышину загнали?
— Сам, — говорю, — влез и Ленина здесь санадалю, а то… не видишь?
 
Отошла она от подножья, огляделась, а потом:
— И впрямь, вылитый Ленин со скалы на меня смотрит. Ну, до чего же, зараза, похожий!
 
ЧудикиОкрылили меня эти слова. За лето барельеф вождя отгрохал и под самую «красную дату» угодил — под 50‑летие Октября.
 
…Шум подняли. Его снимали на пленку телевизионщики, о нем писали в газетах репортеры, говорило радио. Под знаменитую дату убрали несколько столетних сосен, чтобы не загораживали барельеф, на трехсотметровую высоту среди скал и леса проложили бульдозерами дорогу. Словом, «обустроили инфраструктуру», сделали парадный вид.

Сюда стали ходить и приезжать — экскурсиями и группами, классами и поодиночке. Сколько же здесь молодожены разлили шампанского! Сколько же здесь выпито начальством горячительного под пламенные речи о любви и верности Родине!
 
Евгения Андреевича это уже не касалось. О нем тут же забыли, но Васильевские горы с тех пор именуют Ленинскими сопками.
— Меня вскоре опять потянуло к резцам, — продолжает рассказ Тележкин. — С тыла Ленинских сопок глыбу розовато-серого гранита приглядел, тонн на шесть с гаком.Трактор и тросы в селе дали. Волоком приперли к дому, а потом краном ко мне в огород, в картошку, на «попа» поставили.
 
Несколько дней я вокруг этой глыбы ходил, приглядывался к пропорциям, и решил, что из нее очень даже замечательная свинарка получится, с поросеночком в руках. Уже начал было гранит колоть, да вдруг голову другое осветило. На кой ляд, думаю, мне эта бабища со свиньей занадобилась? Сварганю‑ка я лучше что‑нибудь вечное. Например, юного Ленина с книжкой на коленях!
 
…В это трудно поверить: двенадцать лет изо дня в день Тележкин бил камень! Чтобы не сквозило и не мешал снег, мастер отгородился заборчиком-времянкой, сверху прикрылся толевой крышей. И жил в том укрытии только одним.
 
Мальчик Ленин получился вылитым. Вольные кудри, задумчивый взгляд, высокий лоб и хрупкие пальцы на раскрытой книге… Это же отметил и известный уральский художник, приехавший на смотрины. А еще он сказал, что творение Евгения Адреевича — хоть и копия известной скульптуры юного вождя, тем не менее, — высокохудожественная вещь и для нее непременно найдется почетное место в каком‑нибудь большом Доме Пионеров.
 
Увы, место не нашлось, времена изменились. Скульптура и по сей день стоит в огороде Тележкиных среди зарослей крапивы и сурепки. Она изящна и чиста, словно только вчера вышла из‑под резца, вот только какой то охальник перелез через прясло и отбил вождю кончик носа… Ох, и матерился, а потом горько плакал Евгений Андреевич, подбирая специальный состав и клей, исправляя позорный ущерб.
 
…К Ленинским сопкам, извиваясь меж гранитного плитняка, трудно продирается в гору дорога. Давно по ней не ходят авто, зато люди взбираются. Тропка осталась. Барельеф вождя мирового пролетариата гордо взирает с угрюмой скалы на пришельцев, на сером граните высечены серп и молот, цифры — 1917‑1967. А вокруг… водочные бутылки, битое винное стекло, пластиковые пузыри от газировок вперемежку с папоротниками, брусникой и «кукушкиными слезками».

В свои 77 лет Тележкин легок на ходу, он перескакивает с камня на камень, любуется барельефом, ест горстями «горную» вишню и крушину, а потом признается:
— В другом краю есть у меня еще одно закадычное место, на днях там новую работу закончил. Тебе, Анатолий, первому покажу. Едем? Но сначала умоемся в Морозихином ключе.

Морозихинская вода хрустальна и отдает снегом, она серебрится на разноцветном галечнике, позванивает в каменных гротах и скрытно ныряет в болотце. От нее мучительно ноют зубы, но молодеет лицо и светлеет душа. Ах, как хочется жить!

Мы грохочем на его «Ниве» в «другой край», к дальнему лесному отделению Степного, а Тележкин удало напевает:

Сотворил меня Господь,
Сам расхохотался:
«Я таких‑то дураков
Творить не собирался!»

На новую сопку он поднимается молча и словно пристыженный собственным озорством. За старыми соснами в аквамариновой оправе неба встают две скалы — две сомкнутые ладони. Еще десяток шагов и «ладони»… размыкаются, а в теплой их полусумрачной глубине вдруг падает на нас прощающе и скорбно взгляд Божьей матери.

Я тоже замолкаю на полуслове. Евгений Андреевич очень доволен произведенным эффектом.

Чудики— Хотел поначалу Чапаевскую тачанку на стене засандалить, да вот… на Богородицу решился… Все лето камень резал, потом водостойкими красками покрывал барельеф… Хочу попа пригласить, икону мою освятить и место… Как думаешь, Анатолий, согласится он?

Потом рассказывает, что гранит здесь попался на редкость прочный, каждый сантиметр брался с боем, он окроплял его «святой» водой — становилось легче, бил зубильцами и смахивал каменную пыль тонкими волосяными кистями.
…К иконе немедленно появилась торная тропа.  См. Часть 2
Анатолий Столяров,
Член союза писателей России




0
Поделиться новостью с друзьями:



Метки:

Добавление комментария

Уважаемые посетители!

На нашем сайте вы можете не только читать новости, но и публиковать свои. Приглашаем школы, учреждения культуры и простых посетителей размещать свои материалы.
Как разместить свою статью на сайте можете узнать здесь

Имя:*
E-Mail:
Комментарий:
Вопрос:
Название улицы между улицами "Гагарина" и "Ленина"
Ответ:*
Введите код: *


Сообщение для редакции


Ваше имя:
e-mail:
Текст сообщения:

Отправить


Оформить заявку на рекламу можно здесь


Архив новостей

 

В виде календаря

«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

В виде списка

Март 2024 (96)
Февраль 2024 (96)
Январь 2024 (73)
Декабрь 2023 (99)
Ноябрь 2023 (98)
Октябрь 2023 (80)
 
Подробнее...


Троицкая афиша

 

Кто сейчас онлайн?

Всего на сайте: 32
Пользователей: 1
Гостей: 31
amichael

Мы "Вконтакте"

 

Мы в OK.RU