
В район-то она редко ездила, этак раз в месяц, после пенсии. В их закуток необходимый товар завозили два раза в неделю, а уж что посложнее - беги на электричку и в город.
Вот и добралась Марьюшка, и нахватала всего за глаза, а руки-то две, да и зубов немного, коли ещё в зубы взять. До электрички ещё оставалось часа полтора, народ кучковался возле буфета и туалета. Да и ей бы неплохо перед дорогой в туалет заглянуть, а сумки-то на кого оставить?
Знакомых лиц не наблюдалось. Марья вздохнула и, отломив кусок батона, запила его газировкой. Вдруг острый глаз Марьи выхватил из толпы народа у буфета до боли знакомое лицо - батюшки, да это Борис Петров, соседский внук!
Когда-то в глубокой молодости буквально умирала юная Маняша о нём, полугородском мальчишке. Каждое лето гостил Борис у стариков. Потом мореходка. Старики умерли и Борис не наведывался больше к ним в деревню. Доходили слухи, что служит на флоте. Вот и всё, закружил жизненный водоворот. Марья вздохнула и поправила свои пакеты.
Борис сел напротив.
Постарел, а какой парень был - осторожно оглядывала его Марья. Потом не удержалась:
- Борис, это ты?
- Я, - встрепенулся мужчина, -Дамочка, а откуда вы меня знаете?
- Знаю вот, чай, вместе росли, на огороды налёты делали, колёса за околицей жгли, -засмеялась Марья.
- Маняша, это ты, Маняша? - засуетился Борис.
- Ну, это я, точно признал. Только покарауль мои пакеты, я до туалета и назад, поговорим тогда, - махнула рукой Марья.
Потом говорили, долго говорили. Борис вдов. Что у него было, детям раздал и доживать к сестре поехал, на родину потянуло. А пока суд да дело, сестра Аннушка и померла, племянники в дом не пустили, хоть дом и родительский, да ещё чуть по шее не получил. Вот и сидит на вокзале, думает, куда ехать.
- А ты, Боря, очень-то и не думай, - поучает его Марьюшка. - Дом твоих стариков в сохранности стоит, я за ним больше тридцати лет смотрю. В нашем медвежьем углу много таких домов-то стоит, не едет народ к нам, дома не покупает. А на дрова пилить рука не поднимается. Крепкий, добротный дом-то, речка рядом, бор. Огородом я, конечно, пользуюсь и покосом тоже, не то бурьян затянет.
- Да ты что, Марьюшка, - обрадовался Борис.- Вот удача-то! Надоели мне города и страны, покоя хочу, пенсия у меня, слава богу, хорошая. Детям не особо нужен, видать, сам Господь тебя мне и послал.
Не заметили они и как электричка до места домчала.
- Ты, Борис, не ходи сразу в дом. Завтра баб кликну, помоем, приберём, чтоб по-людски всё было, а сегодня в малухе спать будешь. Водку-то как, любишь, нет? - построжила Марья.
- Не переживай, моя цистерна давно уж до краёв полна, да и нет охоты до спиртного, - грустно улыбнулся Борис.
Деревушка махонькая, всего дворов тридцать, к вечеру гости в дом понабились, каждый со своим. Хорошо посидели, по-доброму, повспоминали, песни попели.
Спал Борис как убитый. Давно, с самого детства так-то не спал. А утром встал, от речки туман поднимается, а запахи?! Запахи детства и счастья. Позавтракали и к дому пошли, аж сердце петухом запело. Прибежали бабёнки, два мужика и давай авралить.
Окна помыли, тенёта встряхнули, печь побелили, а стены, ладно струганные, железными щётками продраили. И засиял домик, как при хозяевах, ходики затикали. Марья занавески да бельё постельное выделила.
И такая благость по сердцу разлилась.
- Всё, дома я! Больше никуда отсюда не уеду, - радостно решил Борис.
А ночью снились баба с дедом, дедов жеребёнок, бабушкины коты, дед с бабой, счастливые такие, улыбаются как раньше, когда он в гости к ним наезжал.
- Смотри, - говорит дед, - а Маняшка-то спозаранку на наши окна шары лупит, чай, опять по грибы зовёт!
- А и ладно, грибы - дело хорошее, для молодых самое то, - хохочет по-молодому бабушка.
И солнце в окна заглядывает. Давно бы так-то.
Вот он, берег родной!
Елена Дуденкова