Советская власть уже с первых своих дней поставила перед собой задачу отделения Церкви от государства и школы от Церкви, секуляризации государства и общества, выразив ее в Декрете от 23 февраля 1918 года. А Декларацией прав трудящегося и эксплуатируемого народа, от 10 июля того же года, священнослужители и члены их семей в числе других представителей «эксплуататорского класса» были лишены избирательных и других гражданских прав.

«Лишенцы», как их презрительно называли, фактически обрекались на голодное, бесправное существование. Они полностью исключались из политической жизни страны: не могли участвовать в выборах в органы власти, занимать административно-хозяйственные должности. Не имели трудовых книжек, а потому не получали пенсий; в условиях карточной системы им не выдавали продуктовых и промтоварных карточек. Их дети не могли учиться в старших классах школы и высших учебных заведениях.

Первый русский патриарх ХХ века Тихон (Белавин), который сумел в условиях непрекращающегося преследования, запретов и ограничений, обрушившихся на Церковь, ценой неимоверных усилий временно ослабить массовые репрессии против духовенства, в 1925 году скончался. И с конца 20‑х годов государство перешло в общее наступление на все религии и церкви, стремясь поставить их под тотальный контроль.

В Челябинской области, как и везде по стране, одни церковные здания были разрушены, другие преобразованы под советские учреждения, а то и вовсе использованы под склады и производственные помещения. Массовое закрытие храмов сопровождалось активизацией работы карательных органов по сбору компрометирующих материалов на духовенство и организацией судебных процессов. Фабриковались дела «повстанческих контрреволюционных организаций духовенства», священники арестовывались, расстреливались, отправлялись в ссылки и лагеря.

В Троицком городском архиве хранится множество документов, в которых, как в зеркале, отразилась непримиримая политика советского государства по отношению ко всем религиозным конфессиям.

На 1930 год пришлось закрытие наибольшего количества культовых зданий в Троицке — девяти: двух православных храмов (Великомученика Димитрия Солунского и Святой Троицы), одной старообрядческой молельни, пяти мусульманских мечетей и одной еврейской синагоги.

А также в архиве, среди документов исполнительного комитета Троицкого городского совета депутатов трудящихся, хранится Список лишенных избирательных прав ОкрФО на 07 декабря 1925 года. Список огромен, и в нем, среди прочих, значится 18 фамилий служителей религиозных культов и членов их семей. Среди них семь фамилий принадлежит настоятелям православных храмов Троицка. Попробуем проследить судьбы этих выдающихся людей.

Амасийский Николай Васильевич — епископ «тихоновского» толка, специально приглашенный в церковь великомученика Димитрия Солунского из Кустаная в ноябре 1925 года. Буквально через месяц после приезда он был включен в списки «лишенцев». Но это не помешало ему проводить политику верности Дмитриевского храма патриарху Тихону, а затем его местоблюстителю митрополиту Сергию, в противовес обновленческой политике кафедрального Свято-Троицкого Собора, и возглавить Съезд духовенства и мирян в 1926 году.

Воробьев Федор Михайлович — протоиерей, прибывший в Троицк на священническую службу в 1924 году из станицы Наследницкой, через год попал в списки лишенных избирательных прав служителей религиозных культов. С 1926 по 1936 год он возглавлял храм Архистратига Божия Михаила.

Князевский Андрей Андреевич, в 1925 году — кафедральный протоиерей Свято-Троицкого Собора, свою карьеру в Троицке начинал в 1907 году с поста священника Александро-Невской церкви. В декабре 1925 года он был включен в списки лишенных избирательных прав служителей религиозных культов. А в 1926 году протоиерей Князевский упоминается в составе делегатов Троицкого епархиального съезда.

Косилов Иван Петрович — настоятель Александро-Невского храма «тихоновского» толка, в декабре 1925 года был включен в списки «лишенцев». И, хотя в 1928 году он был освобожден приходским советом «от занимаемой должности», в 1932 году в составе остального духовенства храма был арестован за «контрреволюционную деятельность».

Малков Геннадий Кузьмич — протоиерей Казанско-Богородицкого женского монастыря, служивший в нем с 1898 года и до его закрытия в 1927 году. В декабре 1925 года его фамилия попадает в списки лишенных избирательных прав служителей религиозных культов. В 1930 году протоиерей Малков служит в Свято-Троицком соборе. 20 сентября 1937 года его арестовывают как бывшего священника, совершавшего нелегальные богослужения. По постановлению Тройки УНКВД по Челябинской области от 04 ноября 1937 года, 65‑летний отец Геннадий был приговорен к высшей мере наказания и 16 ноября 1937 года расстрелян в Челябинске. Был реабилитирован прокуратурой Челябинской области 29 декабря 1990 года.

Никольский Александр Александрович — настоятель храма Димитрия Солунского с 1918 по 1930 год. В декабре 1925 года был включен в списки «лишенцев», а после закрытия Димитриевской церкви в 1930 году стал священником церкви Александра Невского, пока в 1932 году в составе остального духовенства храма не был арестован за «контрреволюционную деятельность».

Петропавловский Виктор Федорович в 1883‑1885 и в 1907‑1920 годах был священником Свято-Троицкого Собора, затем с 1920 до 1930 года, до закрытия, служил в храме Димитрия Солунского. В декабре 1925 года его фамилия попала в список лишенных избирательных прав служителей религиозных культов. После закрытия Димитриевской церкви отец Виктор стал священником храма Александра Невского, и в 1932 году его постигла участь остального духовенства храма, арестованного за «контрреволюционную деятельность».

Маховик политических репрессий, раскручивающийся в стране Советов в 20‑х — 30‑х годах прошлого века, мало кого пощадил. И особенно от него пострадало духовенство. Как и других представителей «эксплуататорских классов», его старались уничтожить физически. Но чаще всего антирелигиозная политика Советского государства сводилась к унижению человеческого достоинства представителей духовенства, стремлению заставить их отказаться от веры в обмен на «хлеб насущный». «Лишенцы», а среди них не только рядовые священнослужители, но и представители высшей духовной иерархии, лишались не только средств к существованию, но и свободы совести. Однако, с достоинством пройдя через «чистилище» советских репрессий, эти люди доказали, что веру, существовавшую века, искоренить за какие‑то несколько десятков лет невозможно.