Необыкновенные люди всегда жили в Троицком районе. До 18 октября 2004 года село Степное входило в состав Троицкого района. Сегодня оно территориально и экономически числится в составе Пластовского района. Но степнинцы своими кровными и душевными узами по‑прежнему накрепко связаны с Троицком и троичанами. Я рассказываю о нескольких днях лета 1998 года, прожитых мною в этом замечательном селе и незабываемых встречах с этими добрыми самобытными людьми.

Село Степное делит река. На правом берегу Уя — Крепость, на левом — Форштадт. Местный краевед, в прошлом школьный учитель труда В. Г. Плаксин живет в Крепости. 255 лет назад улицы здесь проложены по линейке, дома — только деревянные под железными крышами. А вот дворовые постройки, заборы выложены из плитняка. В домах казаки жили в мирное время, за камнем скрывали семьи и добро от горящих стрел кочевников. В Убиенном логу, что за околицей, устраивали врагу жаркие сечи. Любопытно, Крепость — единственное из казачьих поселений Уйской укрепленной оборонительной линии, выстроенное на правом, «вражьем» берегу.

Гордостью Крепости во все времена была церковь. Сделанная из крепчайшей просмоленной лиственницы, она не имела износа и обладала сказочной акустикой.

…Отчаянно и очень умело обороняли казаки свою станицу от пугачевцев, положили не одну сотню бунтовщиков, но не удержали Крепость, — уж очень силы были неравными. Разгневанный пугачевский полковник, мстя за неслыханные потери, загнал в казачью церковь табун лошадей. А потом сжег поруганное святилище.

— Новый каменный храм, богаче и краше деревянного, построили в 1814 году, — показывает документы Василий Григорьевич. — Мы с пацанами потом нашли железный брус с этой отметиной. Церковь подняла свой золоченый крест главного купола на 75 метров и служила ориентиром в степи на десятки километров вокруг.

В 1927 году ее закрыли, уж очень местную власть прельстил главный колокол. По документам он весил 140 пудов и на 60 процентов состоял из чистого серебра.

…Его сняли, сделали специальный фургон, запрягли три пары самых сильных лошадей, но далеко не уехали… В местечке Галендуха, где особенно много мочажин, увязли выше ступиц. Дергались весь день, лошадей измордовали и… уронили колокол в болото.

— В 1941 мы с отцом нашли его, — продолжает Плаксин, — я даже на его звонкой кромке постоял, почти целиком он ушел в болото. Но грянула война… В восьмидесятых годах я со школьниками несколько экспедиций на Галендуху предпринял: железными пиками каждую кочку прощупали. Попросили в военкомате миноискатель, а там его не оказалось. Хотели со школьным учителем физики сами миноискатель сделать, да ничего путного не вышло…

Старый педагог задумывается.

— С удовольствием вспоминаю те наши походы, споры у костра, мальчишескую горячность и фантазию. Казенные, конечно, эти слова, но наши поиски разбудили ребячьи души, заставили их узнать и полюбить родной край, перечитать горы литературы. Колокол не нашли… Зато за Бороздинским кордоном большое захоронение отыскали. Могилы — наспех, неглубокие, и те вовнутрь обвалились. Приезжал большой знаток и утверждал, что это белые красных степнинцев шашками порубали. Мы продолжили со школьниками поиски и ахнули: все наоборот вышло — то красные наших казачков из винтовок порешили. Еще, к удивлению, узнали, что красных в Степном — раз, два и нету. Подавляющее большинство белое движение поддерживало.

Плаксин рассказывает, что ребятишки собрали школьный музей, в котором были два Георгиевских креста местного казака-храбреца Пензина, наградные грамоты, подписанные Николаем Вторым, Сталиным, ложки, кружки, котелки, простреленные пулями и осколками и сохраненные воинами-степнинцами, фотографии с Первой и Второй мировых войн, документы разных времен, казацкий инструмент и хозяйственная утварь. Все это бережно хранилось.

Но однажды…

Построили новую школу. В ней радостно расселялись, справляли новоселье. Перевезли все до последнего колченогого стула, а про школьный музей… забыли. Просто так. Когда вспомнили — уже ничего не осталось. Только куры клевали на дворе пожелтевшие фронтовые фото и письма героев.

— Откуда это у нас? — с горечью сам себе задает вопрос старый учитель.. — Не с тех ли пор, когда мы безропотно позволили жалкой кучке дуроломов крушить и глумиться над тем, что создавалось многими поколениями? Не так давно в округе Крепости, вверх по Ую, наш бульдозерист зимнюю дорогу торил и нечаянно курган отвалом зацепил… Кости, череп, браслеты, золотое кольцо, серебряная утварь, наконечники стрел. Приехали ученые и глазам не поверили — захоронение и культура — второй Аркаим! Обратно все закопали. Сказали: «Ни времени, ни средств, и мы не в силах сохранить такое богатство… Когда‑нибудь настанет другое время, придут другие люди…».

— Согласен с ними: сегодня я знаю, где тот серебряный чудо-колокол, только не желаю его доставать. Неровен час — попадет не в те руки.