Верка отца не помнит. Он погиб в 41-м, когда Верке было только четыре года. А двум её младшим сёстрам и того меньше. Одной - два, а другая за недельку до похоронки отца народилась. Мать работала на заводе, дома бывала редко, дети находились под присмотром бабушки.
Война почти два года как закончилась, а фронтовики всё возвращались и возвращались с войны. Верка завидовала подружкам, к которым вернулись отцы, но однажды и к их дому свернул усталый солдат. У Верки ёкнуло сердце и ноги сделались ватными: неужели это её отец, живой, похоронке назло, вернулся домой?!
Но заголосила бабушка на крыльце:
- Петя! Петенька пришёл!
Из дома выскочила мать, стряхивая с красных рук клочья белой пены. Она тоже заплакала, закричала и бросилась на грудь солдату. Верка догадалась - это брат отца вернулся к ним, его жена и сын погибли в санатории в первый день войны.
Вечером в доме пели, пили, плакали. Дядя Петя играл на гармони, а мать, помолодевшая, почему-то счастливая, в незнакомом ярком платье, всё плясала и выплясывала перед ним.
Так Пётр и прижился в их доме. Младшие сестрёнки звали его папкой, а мать порхала нарядной бабочкой. А Верка всё обижалась на них за отца, которого забыли, которому изменили. Мать как-то вечером подошла к дочериной кровати и сказала:
- Верка, ты не смотри на нас такими глазищами, не воры мы и не убивали никого. Петра-то я ещё со школы любила, да подруга отбила, а я назло ему за брата его выскочила. Не знаю, если бы не война, как бы мы жили, детей вот нажили, а любви не было... Ну коль Бог так распорядился, ты уж, дочь, не суди, привыкай, большая ведь, понимать должна.
А Верка вроде понимала все, да и дядя Петя к ней относился хорошо, а вот из-за упрямства не могла пересилить себя. Пётр по ранению не мог трудиться на производстве, работал в бане сторожем. А во дворе устроил пимокатку, и катал понемногу валенки, которые у него получались отменного качества - от желающих приобрести не было отбоя.
В семье появился достаток, жить стало намного легче, а к осени ожидалось пополнение в доме. Мать ходила переваливаясь, с огромным животом. Как-то, сготовив обед, она попросила Верку позвать отца обедать. Верка, перебежав двор, заскочила в сени пимокатки и застыла, не решаясь войти и позвать его. Стояла она, стояла. Потом открыла дверь и крикнула:
- Папка, иди обедать, мамка зовёт, - а сама пулей в дом и на полати забилась от стыда.
Отец пришёл, вымыл руки и за стол, а сам спрашивает:
- Где моя дочка старшая? Она почему не обедает?
Мать и бабушка так и обмерли. Верка, вся красная, спустилась с полатей и, не поднимая глаз, подошла к столу.
- Вот, мать, у меня сегодня ещё одна дочь появилась, - сказал Пётр и погладил Верку по косицам. Мать заплакала, бабушка засморкалась в передник.
- Да вы что? - удивился Пётр. - Радоваться надо!
На следующее утро Верка проснулась, а у её изголовья стоят новые чёсанки, чёрные, фигуристые, необыкновенно прекрасные чёсанки. Увидев Веркины счастливые глаза, отец сказал:
- Носи, дочь, это тебе!
Елена Дуденкова.
Картина Роберта Дункана
Троицкая афиша
