Вечерело, девчата дружно вели беседу, да попивали горячий чай. Самовар стоял не столе, как барин и довольно пыхтел.
А запах от дымка стелился по всей избе, было так тепло и радостно, что все три сестры наконец то опять вместе.
Старшая Нина и в тылу была, и в госпитале с обмороженными ногами отлежала, а потом год ещё дома лечили её. Средняя Клавдия замуж собралась, приданное себе потихоньку собирает, вышивает полотенца, да кружева вяжет для накидок на подушки.
А младшая Татьяна всех лечит: деду палец вонючей мазью дегтярной намазала и замотала тряпицей, у него там заноза была большая, да загноилась, кошке глаза промыла, себе давеча угри давила на носу и сметаной мазала. Она на врача собралась выучиться. У матери, на глазах от этого счастья, аж слёзы потекли. - Девчата, а это чего вы без песни-то вечерить взялись, не скучно так-то или куда собираетесь? - спросила мать продолжая поить телёночка в углу, за печкой.
- А то скоро отец приедет с заимки, может ушицу сварим или кашу надо доесть, да и пирогов ещё с утра сколь осталось, а? Глянула на дочерей и заулыбалась опять.
- Нет мама, вот ещё яйца варёные, целая миска, тоже надо съесть…
Девчата быстро повскакивали и давай греметь посудой, кто в таз воды наливал, кто кружки мыл, а младшая Танюшка вытирала, да так крепко, что аж в ушах скрип был слышен.
Потом они вместе принялись мамку целовать да тискать, а она щекотки боится, ругаться стала сквозь смех...
Тут открылись двери и отец вошёл.
- Это что за базар такой, вы не браги ли напились все, смех на всю Бобровку слыхать, очумелые. - Эх мать и ты туда же хохотушка седая.
- Папка, да это мы так, соскучились, не ругайся - смело, на правах старшей дочери, сказала Нина. И чмокнула отца в колючую щеку.
Девчата опять дружно засмеялись и ушли в горницу. - Ужинать собирать? - спросила жена у Христофора. Или у тебя ещё дела какие-то во дворе есть? - и посмотрела раздевается он или нет. Раздевается, значит ужинать будем.
- Девоньки, а ну кто не занят, на стол собирать ужинать будем…
А потом, когда Христофор со своей Александрой вдвоём остались, а девчата на вечёрку убежали, он вздохнул тяжко и попросил - налей ка мне Саня кружку бражки, ох и тяжко мне, не хотелось говорить при дочках, нет у нас больше Карьки, любимого нашего мерина, я его проиграл.
Выпил бражку и зарыдал...
- Сука я мать, кобель - бумажная душа!
А узнала я про этот случай от бабушки много лет позже, а тогда меня ещё на свете не было. Но через неделю дед отыграл коня и дал зарок, что больше он не игрок!
Зимними вечерами мы с бабушкой в обнимку лежа в кровати часто болтали о том, о сём... О житие нашем, а потом она мне пела тихонько: спи родная, баю — бай… внучка глазки закрывай...
Людмила Куковенкова