Когда человеку уже не на что надеяться, он начинает верить в чудеса, и они якобы даже являются.
Время шло к распаду обширной державы. Не знамо откуда явились колдуны, знахари, ворожеи. Вечерами вся Русь и Нерусь, затаив дыхание перед телеящиками, жадно внимала «пассам» Кашпировского, пила воду, «заряженную» Чумаком, «оздоравливалась».
Многие надеялись на встречу с НЛО. Наша соседка, баба Люба, бывшая комсомолка, уверяла, что однажды перед рассветом видела его над домом, и расстраивалась, что не было свидетелей. Мы верили и не верили.
— Ваш дом снесут в ближайший год, — объявляли нам в последние пятнадцать лет. Обещательные наскоки становились всё чаще, пугали уже по два раза в год. Арестовали даже домовую книгу, запретив прописывать, и мы, наконец, поверили. Даже наш битый жизнью дед, проигрывающий в сознании наихудшие варианты бытия, стал сортировать свой архив.
— Вы привыкли жить широко, — ворчал он, — а в квартире, как в улье, особо не развернёшься…
Мы тоже засуетились, собрали во дворе целый штабель досок, брёвен, чтобы до сноса продать их на дрова. Нашему шестикласснику Серёже до зарезу нужен был бинокль, чтобы смотреть вдаль с какой-нибудь горной вершины. Этот будущий землепроходец и нашёл покупателя.
Пришёл ширококостный приветливый татарин в пиджаке со множеством орденских планок. Он как-то умел говорить со всеми сразу. Каждого слышал, каждому отвечал и вмиг расположил к себе всех домочадцев. С дедом он, оказывается, воевал подо Ржевом, хозяйку похвалил за хорошие стихи, с сыном поговорил о географии, с дочерью о живописи. Мне показал две тонкие блестящие трубки, которыми он якобы определял геопатогенные зоны.
— Так вы экстрасенс? — удивился я.
— Что ты, что ты! — замахал он руками. — Просто верю этим трубочкам, хотя и во мне есть что-то необъяснимое. Я и фронт прошёл без ранений, хотя, как полковой разведчик, постоянно находился в зоне риска. Успевал сам уйти из опасного места и солдат уводил. Как будто мне кто подсказывал.
Пока готовили чай на кухне, провели его в зал, усадили в кресло. Он на миг застыл, к чему-то прислушиваясь, повертел головой, подошёл к стенным часам, сдвинул корпус влево, и хромота тикающего маятника исчезла.
Но это его не успокоило. Какие-то токи, неведомые заурядному обывателю, нарушали его восприятие окружающего мира. Гость попросил ковш воды и полил все растения в горшках на подоконнике. Цветы явно истомились и, видимо, испускали уловимые лишь им волны.
Некоторое время старик наслаждался рубиновыми цветками герани, цветущими ёжиком кактуса, фиолетовыми бабочками незабудок, но что-то мешало его умиротворению. Он обвёл взглядом стены, густо увешанные картинами, гравюрами, фотографиями.
Долго рассматривал портрет молодой красивой женщины с печальным взглядом ярко-синих очей и плечистого мужчины в густой белой бороде и грустными глазами. Нечто молчаливо-трагическое объединяло их, но не обречённое. В углу фотография величественного собора, упирающегося крестами в пасмурное небо. Вокруг храма забор из грубого горбыля, ниже зловещая чёрная надпись: «За три дня до взрыва».
Старина опустил голову, и вдруг взгляд его задержался на толстых трубах водяного отопления. Он достал свои блестящие трубки и занялся исследованием. В одном месте, за старым зеркалом, концы трубок вдруг резко сошлись, коснувшись друг друга.
Видя, что за ним наблюдают, молвил:
— Здесь у вас опасное место!
Мы тщательно обследовали всю трубу, обтёрли её влажной ветошью, но ничего особенного не заметили и, пряча снисходительные улыбки, стали угощать его чаем.
Предупреждение старого человека забылось, а спустя пару недель после предсказания, ночью вдруг раздался громкий хлопок, и пар заполнил квартиру. Через отверстие размером с копейку хлестал кипяток именно в том месте трубы, где указал гость своими трубочками. Ну как тут не поверишь экстрасенсу?
А дом наш до сих пор не снесли, хотя минуло ещё пятнадцать лет.
Павел Хрипко
Троицкая афиша
