Давным-давно уехал Николай из родной деревни, давно умерла его дорогая мама. Отца‑то он и не помнил. Родственников в родной вотчине не осталось. И уплыла дорогая страна детства далеко-далеко вместе со сладкими воспоминаниями.

 

Николай уже в доску городской, хорошая работа, карьерный рост, замечательная квартира. Только вот близкие перевелись, после того как жена сбежала в поисках лучшей доли, достойной ее красоты и интеллекта, так и не оцененных Николаем.

Последнее время донимали его странные сны: родная деревня, вишневые колки, речка тихоструйная и голос мамы, она все звала, звала его домой. Николай бежал, торопился, падал и просыпался весь в холодном поту. А в самый канун Радуницы, родительского дня, он наконец увидел маму, родное лицо, вьющиеся волосы. Сидела мать одиноко за пустым деревенским столом, а везде за такими же столами люди с благостными лицами вкушали снедь, которой завалены были столы. Все ели. Только его дорогая мама раскладывала на столе пасьянс из бумажных купюр.

— Мама, ты что это ничего не ешь? Иди купи, у тебя же денег много, — закричал Николай.

— А где мне все это купить? У нас магазинов нет. Ты же все деньгами подаешь, я голодная здесь и сижу.

Николай заплакал. Он давно уже забыл, когда плакал последний раз. Проснулся, подушка мокрая, а в груди такая тяжесть, такая боль. Не зная, куда с этим деться, ушел Николай на работу. Разбирая почту, он увидел местную газету и наткнулся глазами на статью. В ней писалось, как трудно живется инвалиду-колясочнику, с женой и тремя детьми он снимает комнату в общежитии. Николай позвонил в редакцию, попросил адрес инвалида, объяснив, что хочет оказать спонсорскую помощь, потрясенный статьей. Вскоре ему продиктовали номер телефона Виктора, того самого инвалида.

Николай накупил еды, конфет, игрушек и поехал по продиктованному Виктором адресу. Инвалид-колясочник жил на третьем этаже в комнате 18 метров, не было даже холодильника, двухъярусная кровать, диван да кресло-кровать. Виктор оказался молодым интересным мужчиной, Николай выложил продукты, гостинцы и пять тысяч деньгами: «Поминайте рабу Божью Анну и за меня, Николая, свечку в церкви поставьте! А жене передайте — пусть приходит ко мне в офис, помогу с работой», — и пошел с чувством облегчения домой. У дома сидела и плакала соседка баба Маша.

— Что случилось? — забеспокоился Николай.

— Да ноги отказывают, не могу на могилки дочери и мужа сходить, а сын со снохой к ее родне уехали.

— Не плачь, баба Маша, помогу я твоему горю, собирайся, поедем на машине, мне на кладбище не к кому идти, твоих помянем.

Баба Маша от радости заплакала еще сильней.

Вот они уже на кладбище, люду видимо-невидимо, всюду цветы, пение церковное, кое‑где плач, но у всех такие просветленные лица. Баба Маша положила цветы, конфеты, яйца крашеные, помолилась.

 

— А поминать, Коленька, мы у меня дома будем, негоже на кладбище есть.

Раздала милостыньки и поехали домой. Дома у бабы Маши выпили винца, поели блинов, попили компоту. И уставший Николай уснул без задних ног. Уже под утро снится ему сон: мама в белом платье, на берегу реки, на коленях ворох цветов, она их перебирает, а вокруг в траве резвятся дети, белокурые ангелочки.

 

— Мама! Это что за детвора около тебя играет? — спрашивает Николай.

— Это детки твои, убиенные твоей женой, ты нас сегодня хорошо угостил, мы и радуемся, а детям много ли надо!

 

И опять Николай проснулся в слезах, но в слезах светлых. Жизнь впереди, будут и еще детки. А в родительский день он не забудет помянуть маму! И незнакомых своих детей, и свечи в церкви не устанет ставить, ведь не зря же снились ему эти два сна. В жизни ничего нет случайного.