Подумаешь о чём-нибудь, а оно раз — и сбудется, у одних сразу, а у других чуть-чуть попозже, но самое главное, что сбывается. Было и у меня несколько таких случаев — вот один из них. 

В 1987-м переехал мой младший брат жить в соседний посёлок. Летом он ездил к нам в гости на мотоцикле, а зимой приходил на лыжах. Расстояние от нашей деревни, где жила почти вся наша семья, до его посёлка, если идти по прямой, было где-то около десяти километров, не больше. 

В выходные, а по праздникам уж обязательно, он приходил к нам на лыжах с гостинцами в рюкзаке. Ну и обратно мы его нагружали тем же самым. 

На этот раз, в преддверии Нового года, гостинцев наложили больше, чем обычно — ото всех понемногу, вот полный рюкзак и получился. Пришлось мне идти к нему в гости, проведать его семейство, а заодно и помочь донести гостинцы. 

Одностволку он всегда брал с собой, так, на всякий случай — вдруг что попадётся по дороге, да и кособродские серые разбойники тоже иногда посещали наши угодья. Взял и я свою «тозовку», обратно-то мне одному идти придётся. 

Дорога, по которой мы шли, пролегала по полям — место было открытое. Несколько раз видели зайцев и лис и раза три косулиные белые задницы, так как они замечали нас издалека и поэтому сразу убегали. 

Мы уже благополучно подходили к посёлку. Перед нами виднелись два куста густой тополи, а дальше за ними шло небольшое поле с оставленными на них копнами соломы. И вот он, посёлок, как на ладони, даже видно, как ездят по нему машины. 

Когда до кустов осталось метров пятьдесят, мы решили остановиться передохнуть, чтобы потом уж без остановок дойти до дома, где жил брат. Стоим, отдыхаем — я брату и говорю: «Было бы совсем шикарно, если из тех кустов, что перед нами, сейчас встала коза. Мы бы её подстрелили, и на Новый год была бы свежатина в виде деликатесного косулиного мяса». 

Только я это проговорил — глядим, в кустах, что перед нами, встала косуля — видать, она там отдыхала. Мы аж рты разинули от удивления, такое может быть только в сказке «По щучьему велению». В стволах у нас была дробь на зайца, и губить такой волшебный подарок было бессмысленно. Рогач помахал нам своим коротеньким пушистым хвостом и незамедлительно смотался в ближайшие Джамбульские леса. 

Подойдя к тому месту, где стоял рогач, мы заметили в одной из копёшек свежий заячий след и его нору в соломе. Я поднял руку вверх и жестом указал брату, чтобы он обошёл копну с другой стороны. Заяц, видать, крепко спал и подпустил нас на десять метров, а когда он выскочил из норы, и пока я взводил курки, брат «уложил» его с первого выстрела. 

Беляк был просто огромный — килограмм шесть-семь, я чуть больше потом видел возле заповедной грани осенью и сначала подумал, что это косулёнок. Такому трофею мы были очень рады, и, забегая вперёд, могу сказать, что даже половины такого великана хватило моему семейству, благо дети были ещё малого возраста, на весь новогодний праздник в виде чудесного плова с зайчатиной, который замечательно приготовила моя молодая хозяюшка. Обратно я добрался без приключений. 

Второй случай был уже в середине девяностых. Мне друг из Челябинска привёз две семиметровые сети на карпа. Тогда сети ставить разрешали. Вечером я их поставил в Червонке около того места, где раньше стояли «Язы». Той же ночью мне приснился сон, что когда я стал проверять вторую сеть, то в самом её конце была большая рыбина. 

Утром, взбудораженный этим сном, я поехал снимать сети. В первой сети был маленький карпёнок и хороший карась — на килограмм с лишним. Снимаю вторую сеть — пусто. Ладно, думаю, чего только во сне не приснится, и когда оставалось снять ещё где-то около пяти метров сети, остаток её сильно дёрнулся. 

Не знаю, эта рыбина там сидела или только что попалась. Но сеть я чуть не выронил от сильного рывка, сердце бешено забилось. Крупную рыбину я никогда раньше не ловил, а тут гляжу, всплывает белая рыба, да ещё довольно внушительных размеров — сантиметров семьдесят и по весу примерно на семь-восемь килограмм. 

Стал её опутывать пустой сетью, чтобы она не порвала ячейку, и когда та успокоилась, вытащил её, обхватив поперёк обеими руками и сильно прижав к себе. 

Рыбина — а это был белый амур — что есть мочи рванула вперёд и, порвав намотанную на неё сеть, бултыхнулась в воду. Я испытал такой шок! После которого я долго не мог прийти в себя. Никак не мог поверить, что не смог удержать в руках рыбу. 

Это была моя первая рыбалка на сети, похожая на первую любовь, которая не всегда бывает удачной. Потом я ещё несколько раз упускал больших карпов и толстолобиков, но со временем набрался опыта, и теперь у меня такое случается очень редко. 

Однако волшебные приключения на рыбалке на этом у меня не закончились. Следующее, но уже из области фантастики, было в 2011 году, когда меня по предпенсионному возрасту никто на работу брать не хотел, а в нашем колхозе её просто не было, который к данному моменту приказал долго жить. 

Младший сын — Виктор — дослуживал последний месяц, и мне надо было ехать за ним в Верхнюю Пышму, что находится в Свердловской области в сторону Нижнего Тагила. И мне нужно было заработать денег хотя бы на дорогу, чтобы привезти его домой. 

Через своего кума я всё-таки устроился рыбаком к одному арендатору на озере Кичкибис. Озеро это находится в пятнадцати километрах от Дробышево в сторону Увельского района. Часть озера принадлежала нашему арендатору Ивану Сименовичу, а две третьих — рыбной артели, которая располагалась на противоположном берегу этого озера. 

Иван занимался всей организацией, а также реализацией пойманной рыбы на Троицком рынке. А мы, два основных и один подменный рыбака, ловлей рыбы и обслуживанием сетей, а также вывозом мусора с платных стоянок для рыбаков. 

Рыбак я, по сравнению с моим напарником, был никакой — он профессионал, а я так, любитель. И поначалу оба моих напарника просто не находили слов от возмущения по поводу моей безграмотности в сфере профессиональной рыбалки сетями. Здесь всё было по-другому — и способы постановки сетей, и методы их обслуживания. И рыбу они выбирали из сетей намного быстрее меня, и пальцы у них не опухали, как у меня. 

Через три дня работы пальцы на моих руках распухли так, что мне приходилось большим усилием воли, превозмогая дикую боль, выбирать карпа из сетей в лодку. И когда какая-нибудь карпиная морда била по ним своим хвостом, писать хотелось очень, очень! 

Так тяжело хлеб насущный не доставался мне ещё никогда. Пришлось отпроситься на несколько дней домой, чтобы хоть как-то подлечить распухшие руки. К моему удивлению, мне помогли листья колонхое. Через три дня мои пальцы пришли в норму, и теперь все ранки я лечу только им. 

Когда я вернулся обратно, мои напарники были сильно удивлены. «А мы думали, что ты сбежишь», — на что я им ответил, что я бы так и сделал, если бы мне позарез не нужны были деньги, и пока я не заработаю шесть тысяч, я отсюда не уеду. А ещё я попросил их обучить меня рыболовному ремеслу, чтобы я не был для них обузой, и выставил на стол две бутылки разных сортов домашней настойки и провиант, что привёз с собой из дома. 

Они, конечно, всему этому обрадовались и пообещали сделать из меня настоящего рыбака. Со временем я у них многому научился, но их уровня так и не достиг. Да к тому же выяснилось, что на воде я ориентируюсь намного хуже, чем на суше. 

Если на охоте это у меня получалось неплохо, а временами даже и лучше, чем у других, то здесь же было всё наоборот. И с наступлением темноты часто не мог найти поставленные сети, а один раз даже заблудился и проплавал до трёх часов ночи, так и не найдя выход на берег, чем чуть не довёл своего напарника до инфаркта. 

На утро наш шеф уже знал о ночном происшествии со всеми подробностями. Он отвёл меня в сторону и сказал, что надо научиться общаться с хозяином озера, именуемым у них «духом воды». У него с его напарником, оказывается, тоже была такая история, когда они начинали рыбачить на этом озере.

Выбрали сети и стали подплывать к берегу, и когда до прохода оставалось каких-нибудь тридцать метров, пошла полоса осеннего тумана, и они выход не смогли найти, и проплавали так всю ночь до самого утра, и только с рассветом увидели, что стоят как раз напротив своего причала — вот так хозяин озера над ними пошутил. 

Ещё Иван меня предупредил, чтобы я привязывал страховочную верёвку к лодке, если даже на озере полный штиль, так как это озеро с причудами и может в любую минуту налететь бешеный ветер на короткое время, поднимая большие волны, которые могут унести лодку на тот берег или вообще её перевернуть. 

Как ни странно, с хозяином озера я общаться научился, и один раз он даже спас мне жизнь. 

Напарник мой уехал на выходные, запас рыбы в садке у нас был, и я остался один снимать остатки урожая из сетей. Улов был хороший, набралось где-то голов двести карпиного сословия. Моя резиновая лодка была нагружена, как говорится, под завязку. И тут поднялся тот самый сильный ветер, о котором меня предупреждал Иван. 

Большие волны начали захлёстывать лодку, вода стала быстро набираться, несмотря на все мои старания вычерпать её совком, сделанным из пятилитровой канистры. Положение становилось критическим — до берега оставалось метров триста, и доплыть до него в гидрокостюме было нереально. 

У меня уже был горький опыт погружения в воду в гидрокостюме на Червонке, когда я едва не утонул в нём, хотя до берега было всего лишь метров пять. И тогда я взмолился, обратившись сразу к двум покровителям, сначала к Богу, а потом к духу воды. 

Кто из них мне помог, я не знаю, но такая фантастическая картина мне встречалась только в библейских писаниях. Кругом бушевали волны, а по середине, шириной в пять метров, образовался проход с умеренными волнами до самого берега. Я что есть мочи стал грести вёслами и вскоре благополучно оказался на берегу. Оглянулся назад и через несколько секунд увидел, что коридор закрылся. Я чуть не заплакал от радости, что чудом остался жив, ещё раз поблагодарил своих покровителей, а потом выгрузил всю рыбу в садок и пошёл отдыхать в будку. 

Про этот случай я даже стишок сочинил:

У озера Кичкибис

Утро — заря встаёт,

И красный блик коснулся водной глади,

И, заискрившись сотнями огней,

Он спрятался в далёких камышах —

Потехи ради

Опять я на рыбалке,

И первым делом я к озеру иду

С волненьем и надеждой,

Как к другу своему.

Здравствуй, здравствуй, Кичкибис,

Пять дней с тобой не виделись.

Вода в тебе, да не иссякнет!

А воды полны всякой рыбы будут!

Так — желаю я ему,

Стоя на бренном берегу.

При встрече всякий раз

Говорил я рыбакам:

Чтоб садок стал рыбой наполняться —

Надо с озером общаться.

Говорят они, что я чудак,

Поймаем рыбу мы и так,

Но не идёт рыбёшка в сети.

Природа — Мать, а мы лишь дети.

С уважением нам к озеру

Надо относиться —

И будет карп опять ловиться.

Наверное, из меня поэт такой же, как и рыбак. На утро, когда вся наша бригада была вся в сборе, я рассказал им про своё чудесное спасение. Двое моих напарников заулыбались и стали отпускать шутки в мой адрес — вижу, что не поверили, и только один Иван закряхтел и ничего не сказал. 

Мне и так было понятно — он мне поверил, значит, и с ним было что-то подобное. 

Спустя месяц на озере наступил мёртвый сезон. Вода начала цвести, и рыба перестала ловиться, причём не только на сети, но и на удочки тоже. Такое всегда бывает в конце июня, что не сравнишь с весной, когда рыба идёт на нерест. Я тогда первый раз увидел, как карп мечет икру в таком количестве. 

Карп собирается в большие стаи, потом выходит на мелководье и, делая кучу-малу, мечет икру, не обращая ни на кого внимания. Правда, это длится всего дня два-три, зато какое зрелище. Нам с напарниками один раз удалось нагрузить две лодки рыбы руками, причём на выбор. 

Как я и говорил — в рыбалке наступило затишье. В эту смену мы набрали Ивану для торговли всего пол ящика карпа. Я отпросился на выходные и спросил у Ивана разрешение на постановку своих сетей, чтобы не брать рыбу домой с общака, если она ещё будет. 

Тот даже обрадовался такому предложению. Всё озеро было заставлено сетями, и мы еле воткнули мои сети в одну связку, чтобы утром можно было быстрее их снять. Когда ставили сети, я попросил у духа воды, чтобы он послал мне рыбы в мои сети — сколько не жалко. 

Мой напарник опять заулыбался и сказал: «Что, всё ещё в сказки веришь и рыбацкие байки?» 

Я скромно промолчал. С общественных сетей, а их было более двадцати штук, мы сняли всего девять карпов. Мой напарник, которого, кстати, тоже звали Иван, предложил забрать мне пойманных карпов домой. Я наотрез отказался — чем же тогда большой Иван торговать будет, если всю рыбу себе заберу, да и мои сети мы ещё не проверяли, и я не терял надежду поймать на них хотя бы одну рыбу, чтобы не ехать домой с пустыми руками. 

Мы поплыли снимать мои сети. Такое надо снимать на видео, чтобы ни у кого не было сомнения в достоверности моих слов. Все сети были забиты рыбой. Хорошо, что мы поплыли на деревянной лодке, а не на резинке — в неё просто бы весь улов не вошёл. Даже по самым скромным подсчётам рыбы было больше ста килограмм. 

Иван ошалел от увиденного и спросил: «Куда ты будешь девать всю эту кучу?».

Я сказал, что завезу её на базар к Ивану — пусть он возьмёт сколько ему надо, а остальную заберу домой и там продам сколько смогу за деньги, а остатки раздам в долг под получку. 

В Троицке на базаре выгрузил всего два ящика, больше Ивану не надо было. В Берлине в этот день была получка, и мне без труда удалось продать всю рыбу. По деньгам получилось, что я привёз домой девяносто шесть килограмм карпа. Вот это был улов! Столько рыбы поймать на четыре сети мне не удавалось поймать ещё ни разу. 

На вырученные деньги и те, что я получил за работу, мне хватило съездить за сыном в Верхнюю Пышму и ещё даже осталось на сладости, которые мы купили по дороге домой. 

Вот такая интересная история приключилась со мной — а кто не верит, может съездить для убедительности на Кичкибис сам, и наверняка он услышит от рыбаков ещё не такое.