На каптажном колодце водозаборных сооружений уже сутки продолжается аврал. Мгновенный натиск потока залил и колодец, и электродвигатель. Теперь вот пожарные машины без устали откачивают воду, а ее вроде бы и не убывает. Значит, в городской водопровод снова не поступит ни капли воды, значит, к немногим городским колодцам и родникам опять не подступиться, значит, опять к ним — с ведрами и банками в очередь люди.

— А начальство‑то где? — спросил я у рабочих.

Один из них устало оторвался, махнул рукой в степь.

— Там, у вертолета. Реку снова затерло льдом, ее опять бомбить собираются…

Ежеминутно рискуя завалиться в какую‑нибудь промоину, долго и осторожно крадемся на машине без дороги, форсируем ручьи и потоки, а они сверкают под весенним радостным солнцем, несут мусор и грязную пену — все в реку.

…На бугре, недвижим и тих, выпирает зеленой громадой военный вертолет. В креслах кабины дремлет экипаж, в салоне могучий храп — спят на подвесных койках саперы.

Командиры чуть в отдалении. На раскинутой шинели — хлеб, в термосах — лапша и компот. Обедают. Пригласили меня. Очень вкусно на свежем воздухе! А потом дымки сигарет и опять взоры на реку. Кто‑то вернулся от берега, проверял метки. Еще на полтора сантиметра поднялся уровень. На реке тихо. Туго сбито ледяное крошево, торосы, некоторые льдины дыбятся обелисками.

Хуже всякой работы такое вот ожидание. Двигатели вертолета давно молчат, но до сих пор в голове гул от их работы, и устало смыкаются веки. Вчера под вечер кончились тротиловые заряды, и вынужденное безделье, обезоруженное бессилье обратилось в настоящую казнь: что еще натворит взбунтовавшаяся от разлива река? Впрочем, нет худа без добра. Пока ездили за взрывчаткой в Чебаркуль, кто‑то даже заснул, например, тот же начальник городского штаба по делам гражданской обороны и чрезвычайным ситуациям подполковник Владимир Осипенко, который впервые за четверо суток прикорнул на пару часов в служебном «уазике».

…Странный, натуженный стон, мгновенно пронзивший степь, поднял всех на ноги. На первый взгляд, будто ничего не изменилось. Потом я заметил, как дрогнула стоящая торчком льдина и вдруг рассыпалась тысячами алмазных кристаллов. И снова… тихо. Только почему плавно поплыли… берега?!

— Пошла! Река пошла! — закричали командиры и заспешили к вертолету.

…И вот мы уже грохочем над вздувшейся ошалелой рекой. Разлившиеся ее петли перед водозабором наглухо забиты рваными льдинами, за мостом — сплошное ледяное поле. А что там, выше по течению Уя?

Солнце. Оно слепит прямо по курсу через стекло кабины, слепит с боков, но больше всего оно сияет внизу, отражаясь от бесчисленных ручьев, потоков и речушек, стремительно несущих свою воду в Уй. Под нами овраги, таловые заросли, березовые колки, рыжие полинявшие берега, деревенские мальчишки с рыбачьими «пауками» вдоль заливов, шарахаются разрозненные утиные стаи, черным пеплом сыплются грачи, обалдевшие от грохота винтов.

За деревней Осиповкой дороги нет. Нет высокого полотна автотрассы, нет сотен тон щебня и асфальта, все это в несколько минут сдвинула, а потом разметала разъяренная безымянная речушка — приток Уя, которая уже в мае напрочь пересыхает. Внизу копошатся люди, ползают бульдозеры, готовится объезд. А пока движение по трассе Троицк-Магнитогорск полностью парализовано, и страшный восьмиметровый провал иначе как по воздуху не преодолеть.

Обратный путь в несколько раз короче. Летим не над рекой — над безлюдным асфальтом дороги на предельно малой высоте, спешим к главному затору. Здесь начнется бомбовая работа.

Бортовой техник пристегивается страховочным тросом, открывает дверь и выглядывает наружу. Рядом с ним саперы из Чебаркуля — майор Александр Пилипенко, старший прапорщик Николай Кинчак и младший сержант Сергей Гадеев.

С ювелирной точностью снижает машину в указанном месте командир экипажа, военный летчик первого класса Сергей Мерзликин. Ветер от винтов поднимает волну, сметает с льдины осколки льда.

До трещины — не более метра. Хлопок капсюля-воспламенителя. В трещину ныряет 5‑килограммовый тротиловый заряд. А мы косо и быстро уходим прочь от опасного места. Из-за рева двигателей я не слышу грохота взрыва, но через десяток секунд вижу огненную вспышку, длинный столб воды с ледяным крошевом уходит в небо.

Еще заход и бомбовый удар. Еще… Видно, как ломается ледяное поле, трудно и нехотя начинает свое движение. Ура! Мы довольны своей работой.