Каждый вечер маршрутный автобус до коллективных садов заполнен.
Пассажиры едут ко времени поливки. Едут прямо с работы с ведрами, корзинами, коробками. Разговор только об одном.
— Шланги после прошлого полива оставил на виду… Как думаешь, не слямзили?
— А я в обед на углу мужичонку жуликоватого приметила, помидорами торговал. Овальные, чуть сплюснутые, вишнево-красные — точь-в-точь мой любимый сорт — «Сердце Бонивура»! Наверняка, зараза, у меня гряду обчистил.
— Вчера баклажаны не успела собрать. А сегодня, поди, уж нет ничего. Обязательно сперли…
— Я про одну нашу садоводку скажу. Знаете вы ее: невысокая, глаза в темных очках прячет, на язык бойкая, волосы красит… Ну, вспомнили? На грядках у нее лебеда выше головы, да ширица метелки сплошь выкинула. А торгует она — синенькими баклажанами, кабачками в самой поре, огурчиками-крюшончиками, и помидоры-«бонивуры» у нее один к одному отменные…
— Знаем, знаем…, — мрачно отзывается старик в шляпе.
— Знаю эту стерву! — кто-то грозно гремит с задней площадки. — Я уж капкан на ее тропе поставил. Попадется, руки оборву!
Автобус накаляется гневом:
— А как же, знаем!
— Догадываемся!
— Не пойман, не вор!— резонно вставляет кто-то.
— Она попалась однажды у меня на участке. Хвать я ее! А она мне: «Я к тебе, соседка, только укропчику зашла сорвать, несколько веточек…»
— Все равно, руки оборву, стерве! — опять гремит с задней площадки.
Автобус натужно тормозит на конечной остановке, и мы, снедаемые сомнениями и страхом, нетерпеливо разбегаемся по своим участкам. Тут же начинается перекличка.
— Папировку, собаки, обтрясли! — слышится в центре.
— Ни синеньких тебе, ни красненьких! — откликаются сзади.
— Шланги вот они…
— И мои «бонивуры» целые пока!
— Ничего, завтра непременно сопрут, — саркастически отзывается мой сосед справа.
…Назад мы едем почти тем же составом, только вся наша тара полна под завязку. Многие, страшась ворья, волокут домой зеленые помидоры. Разговоры те же, — как уберечься от жулья.
Вспомнили про самоохрану, которая много лет была в наших садах. График дежурств вывешивался правлением на весь период созревания овощей и фруктов и неукоснительно соблюдался садоводами. Каждый день, вооружившись тяпками, лопатами, в разных частях сада днем и ночью (кому как удобнее) дружно несли охрану два-три десятка караульщиков. И тогда ни один посторонний человек, ни его действия не ускользали от их внимания, о попытке кражи караульщики сообщали друг другу заливистыми милицейскими свистками и сообща блокировали вора.
У нового поколения садоводов, увы, другой подход. Конечно, им тоже не все равно, что останется на их участках от наглых набегов садового жулья. Да вот только в большинстве своем новое поколение — индивидуалисты. Они несут охрану, но лишь в пределах своих участков. А то, что за их границей ворье может без опаски брать на глазах у всех и средь бела дня. Дескать, не у меня же берут! И никто слова не промолвит.
Иногда, правда, для шума «новые» врубают на полную мощь все автомобильные децибелы (мол, бдим неустанно, только сунься!) или даже пальнут раз, другой в воздух для острастки и… уедут домой. Садовым ворам не страшна эта звукомаскировка: на другой день трехэтажный мат покрывает разоренные посадки индивидуалистов. Потом грабят следующего…
— Слушайте, господа садоводы! — вмешивается в разговор высокая дама под потолок. — А чего нам казаков для охраны не позвать? Они ребята ушлые, с плетками и лампасами…
— Уж точно, ушлые!!! — желчно отзывается член садоводческого правления Потапов. — Как-то их в приреченских садах наняли…Так они на другой день у сторожа корову на шашлыки извели, а потом три садовых домика грабанули…
— А может, милицию на лето нанять?
— Нанимали, — сказала садоводка Полосухина. — Только эти любили при входе на лавочке посидеть, семечки погрызть, а ночью их не разбудить, спят ровно слоны, а зарплату им хорошую подавай. На кой ляд нам такая гвардия?
Мы едем и горячо спорим, хотя мнение едино: нужно защищать сады, а ворюгам дать достойный отпор. Но как?
На въезде в город, когда все уже чуть было не перессорились, вдруг заговорил вечно молчаливый Хренов — из новых садоводов.
— А чего, спрашивается, мы все вокруг, да около? Может, и не надо ничего придумывать, а вернуться к той самой самоохране? А?
Спор неожиданно стихает. Мы задумываемся. И впрямь, а почему бы не как раньше — всем миром на общую беду?
А с задней площадки все гремит:
— Попадется, сука, руки оборву!
Анатолий СТОЛЯРОВ,
садовод с 1956 года.