Но, с другой стороны, возможность говорить о себе у писателя весьма ограничена. Она связана, в первую очередь, с неловкостью давать оценку собственным книгам, оценку своему труду.

Кроме того, ждать от автора объяснения собственных вещей — дело бесполезное. Чехов в таких случаях говорил: «Читайте мои книги, у меня же там всё написано». Я с охотой могу повторить эти чеховские слова.

Я специально привел эти слова, потому что уж они очень совпадают с моими «отрывочными мыслями», хотя они и я из разных эпох.

…Я родился в Челябинске 13 июня 1942 года в семье инженера-строителя. Отец мой происходил из богатой семьи. Мама — русская крестьянка родом из села Косулино Курганской области, где окончила четырёхклассную деревенскую школу, но, по признанию многих, знавших её, она обладала чудным даром — незамутненным чистейшим русским языком, языком Владимира Даля.

Круглый отличник, я закончил элитную (по тем временам) школу № 5 в Челябинске, где уже с третьего класса мы изучали английский язык, занимались лепкой, рисованием, музыкой и пением. Потом когда отца, строителя-непоседу, пригласили на строительство самой мощной в Европе тепловой электростанции Троицкой ГРЭС, он, не раздумывая, согласился. А за ним и вся семья переехала в маленький степной городок.

Здесь я закончил десятилетку с золотой медалью, которую не получил (из‑за моей острой критики в адрес директора школы), а потом с красным дипломом — аэрокосмический секретный факультет Южно-Уральского государственного университета и стал работать в государственном ракетном центре инженером по разработке специальных ракетных двигателей.

Мне очень нравилась эта работа, но однажды крепко согрешил: в моей рабочей тетради с грифом «секретно» написал свой первый рассказ. В особом «первом отделе», который гласно и негласно осуществлял над нами надзор, мне предложили увольняться. Я тут же написал заявление, но меня защитил главный конструктор — в присутствии этого «надзора» порвал заявление, а когда он выгнал их, сказал: «Пиши дома, но с оглядкой…».

Но дома, да ещё «с оглядкой» не получалось, хотелось писать тогда, когда хотелось, и без «оглядки». Хотелось свободы. Не выдержал и спустя некоторое время начал писать новый рассказ, на этот раз в рабочей тетради с грифом «совершенно секретно». На другой день я был уволен (главный конструктор был в длительной командировке).

Перевёз семью в Троицк. Но о чём писать? О ракетном центре? Про него есть что интересного рассказать, но, увы, — ни гу-гу, ни слова. Давал подписку о неразглашении в течение десяти лет. Случайно выручил сосед по дому, предложил работу в Механизированной мехколонне № 2 строить высоковольтные линии электропередач. Я согласился. Но предварительно позвонил Главный:

— Вот засранцы! (Я впервые услышал от него бранное слово). Воспользовались тем, что не было меня. Анатолий, возвращайся ко мне, всё сделаем, как было. Тем более твоя тема в самый ход пошла…

Я поблагодарил Главного и сказал, что работаю уже в другом месте.

Вот она, свобода! А люди какие! Хоть и мимо рта рюмку не пропустят, и матершинники, каких поискать, но яркие личности, один на другого не похожий. Я думал, поработаю год, другой, чтобы малые сыновья подросли, но не заметил, как десяток лет с электролинейщиками мотался от Таймыра до китайской границы, от Уральского хребта до Тихого океана, потом острова Сахалин и Шикотан, там, где мы строили ЛЭП — здесь и были мои настоящие университеты.

И всё время писал репортажи и очерки в газеты. Потом меня пригласили в штат местной газеты на должность заведующего отделом, потом — в штат крупнейшей на Урале газеты «Челябинский рабочий» собственным корреспондентом по югу области, где я отработал без малого четверть века, и всё это в разъездах, в общении с разными людьми, с их радостями и печалями. Особенно помнятся гибельные 90‑е годы, когда погибали добрые и недобрые люди, когда и на меня покушались то с пистолетом, то с гранатой, пытались раздавить между машин, лишь бы моя разоблачительная статья не вышла….

Первой моей небольшой книжкой стала «Сёма-Симочка», мой первый голубок в небе. За ней стали выходить солидные по объёму: «Мы живы, пацаны!», «Через сердце прошедшие», «Запах летнего дождя», «Свет дальних дорог», «Оглянись на дом свой». Сейчас дописываю следующую книгу, пока без названия. Думаю, оно само придет, как не раз уже бывало, когда будет завершена работа.

Меня часто спрашивают читатели: «Вы — писатель, имеете право на выдумку, на фантазию в своих произведениях. Вы часто пользуетесь этим?». «Нет, — отвечаю, — зачем же, когда сама жизнь без выдумки и фантазии так интересна, хоть и трудна порой до слёз, но всё равно — хороша! Она и даёт мне бесконечные сюжеты для работы, надо лишь только внимательней вглядеться в неё. Вспоминаю. Время около 8‑и утра. Люди ждут автобуса, а его нет и нет. Начинают нервничать, даже ругаться, хотят установить очередь, кто за кем пришёл… А рядом на асфальте в маленькой лужице апрельской воды моется и радостно орёт воробей. Мокрый, он тяжело поднялся и зачирикал на ветке. Тут же в лужицу спланировал другой, и всё сначала. Словом, воробьиная баня началась. «Товарищи, — говорю, — перестаньте ссориться и толкаться. Поглядите лучше на эту картину!». Поглядели, утихли и потом стали смеяться: «А ведь правильно живут черти, а мы?». Когда автобус подошёл, все мирно заняли свои места и дружно смеялись до конечной остановки. Все успели на работу…

Были и личные встречи с именитыми людьми. Михаил Шолохов, Клим Ворошилов, Роберт Рождественский, Борис Штоколов, Владимир Жириновский, Пётр Смычагин, Александр Куницын, Дарья Донцова…, а больше всего с моими читателями. Не скрою, это даёт поддержку и силы в моё творчестве.

Напоследок опять вспоминаю К. Паустовского: