Есть люди, как предвкушение удачи, как ожидание непременного совершения добра. Они щедро раздают окружающим жизненную энергию, заряжают оптимизмом, и в этом кажутся неистощимы.

Именно с таким человеком более двадцати лет назад свела меня судьба. Всеволод Александрович Кушнерук — бывший военный летчик, заядлый охотник, рыбак, грибник, любитель русской бани и, конечно же, мой друг. Ему 82, но он все также неистощим на доброе слово и шутку.

В. А. — Когда мне исполнился один год, я выучил первую букву азбуки. Сейчас мне 33, и я всю азбуку, наконец, закончил.

Под утро 22 июня 1941 года их, курсантов Васильковского военного авиационного училища, что под Киевом, подняли по тревоге. Курсанты ворчали: какая может быть тревога, если через несколько часов состоится всеучилищный кросс имени товарища Буденного? Но потом поняли, творилось необычное: вскрывали склады с НЗ, выкатывали станковые пулеметы, выдавали винтовки и патроны. А ровно в 4 часа услышали зенитную пальбу под Киевом, докатился грохот взрывов тяжелых авиабомб.

И сразу же для них началась война. По ночам — секреты, вылавливали диверсантов, которые факелами или ракетами наводили фашистские бомбовозы на цели. Днем уничтожали десанты и экипажи сбитых вражеских самолетов. А когда танки с крестами на броне подошли к Киеву, курсанты встали им на пути со связками гранат и бутылками с зажигательной смесью.

— На помощь приходило мобилизованное гражданское население, — рассказывает Всеволод Александрович. — Помню одну такую встречу. Сижу в окопе на картофельном поле, а рядом мужчина в гражданской одежде как‑то неумело окапывается. Вырыл он себе окопчик, залез в него, а потом кличет меня: «Сынок, покажи, как винтовка‑то заряжается? Я же еврей, портной, всю свою жизнь за швейной машинкой просидел…»

В. А — Провести время…Но время провести нельзя.

Он стал пилотом американского «Бостона» (многоцелевой самолет, используемый, как истребитель, бомбардировщик, штурмовик и торпедоносец. — А. С.), бомбил врага на Кавказе, в донецких степях, на Украине, в Польше, бомбил в Бреслау и Берлине.

Его боевой путь отмечен орденами — Великой Отечественной войны и Красной Звезды, двумя медалями «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа», «За взятие Берлина». Представлен был к медали «За отвагу», да где‑то в военных канцеляриях она затерялась.

В. А. — Расхожусь с женой.

— Почему?

— Жена придирается, что я в постели не выполняю обязанностей.

— Каких?

— Не могу прекратить храп…

В 1950 году на своем боевом «Бостоне» он прилетел в Троицк, здесь эскадрилья выполняет специальное задание Генерального штаба по картографической аэрофотосьемке, и заканчивает службу в вертолетной части, дислоцирующейся в Троицке.

…Мы сидим за столом, выпили по хрустальной рюмочке, закусили соленым огурчиком в пупырышках, а Всеволод Александрович то и дело вклинивает в серьезный разговор то анекдот, то прибаутку и вместе со мною безудержно, до слез, заразительно смеется.

В. А. — Поймал еврей золотую рыбку.

— Скажи три своих желания, — говорит ему рыбка.

— Мне нужен счет на пять миллионов долларов в швейцарском банке, — сказал еврей, задумчиво почесав лысину, — вилла на берегу Средиземного моря, двухпалубная яхта и кинозвезда — блондинка с пышным бюстом. Это — раз!!!

Несмотря на годы в нем сохранилась армейская выправка, он жизнерадостен и приветлив, а серебряные шевелюра и усы делают его привлекательным (заметил, на него оглядываются женщины. — А. С.) Он смеется и с ним смеются.

— Откуда в вас эта черта? — спрашиваю я.

— Наверное, из авиации. Идем, к примеру, мы под облаками на своей летающей крепости «Бостон», а по нам зенитки шпарят — ужас как, то «мессеры», то «фокке-вульфы» пытаются достать, жарко приходится. Наш экипаж — полковник, сержант (это я) и рядовой — одна семья, и лучше шутки в этой драке ничего не придумаешь. Она бодрит, учит выдержке и хладнокровию и, главное, сплачивает. Дали фрицам жару — хорошо, а если что не так, «Бостон» — наша общая могила. Уже на земле полковник подойдет к рядовому: «Дай закурить!» «У меня всего одна папироса…», — говорит рядовой. — «Ну давай одну на двоих и затянем». Курят по‑братски полковник и рядовой.

— В. А. — Инспектор ГИБДД решил «заработать». Встал на перекрестке. Останавливает «мерседес».

— С вас 50 баксов за превышение скорости.

Водитель отдает ему бумажник. Инспектор открывает одно его отделение, а там — рублевые купюры — одна к одной. Открывает другое отделение бумажника, там — доллары. Открывает третье отделение, там удостоверение полковника ГИБДД.

— Товарищ полковник, — вытягивается инспектор, — разрешите доложить!

— Вот и докладывай, — говорит полковник, — докладывай рубли к рублям, баксы к баксам.

…Так жарко, что уши сворачиваются в трубочки. Мы с моим другом на верхней полке в парной, хлещемся березовыми вениками.

— А ну, еще поддай! — командует Всеволод Александрович. Снизу «поддают» в раскаленные трубы пихтовый раствор. Пять минут длится это истязание — наслаждение, а потом — под холодный душ. И так — четыре, пять заходов в парилку.

— Мой стаж парильщика — с 1942 года, — делится воспоминаниями Всеволод Александрович, — трудно вспомнить, чтобы неделю я хотя бы раз не побывал в парилке.

— В чем, на ваш взгляд, основа здоровья?

— Баня, хорошее настроение и никаких злоупотреблений. Можно все, но только знать свою меру.

— В. А. — У меня жена посещает диетолога.

— Ну и как?

— За два месяца она потеряла четыреста долларов.

Пятьдесят пять лет живут в мире и согласии Всеволод Александрович со своей женой. Отличник народного просвещения СССР Валентина Михайловна около сорока лет отдала школе, была учителем начальных классов, преподавала русский язык и литературу в старших классах. Задаю ей вопрос:

— Валентина Михайловна, в чем, на ваш взгляд, секрет здоровья?

— В спокойствии. Когда в семье спокойно и тебя понимают, когда у детей все благополучно, душа и тело всегда идут на поправку.

Но, порой, в жизни случается такое …

— Случается. Нельзя унывать, даже в самом безысходном положении всегда есть выход, а в любом злосчастье можно найти, над чем посмеяться. Этому Всеволод Александрович научил меня, наших сынов и внуков. Такое отношение помогает легче перенести беду, отделить зерна от плевел, сделать выводы и … еще раз улыбнуться!

В. А. — Яйца курицу не учат, но дисциплинируют.

Мы опять звякнули хрустальными рюмочками, а Всеволод Александрович вспоминает:

— Был у меня знакомый полковник, заядлейший охотник, но мазила, каких свет не видывал: сколько патронов ни возьмет на зорьку, — все до одного расстреляет. Выплыл он как‑то вечером на становище, а в лодке пустых гильз навалено, и только одна лысуха застреленная лежит. «Братцы, выручайте, — говорит полковник, — помогите патроны на утреннюю зорьку зарядить». Конечно, мы помогли, но вот пыжей ни у кого не было, пришлось заряды газетами пыжевать.

Утром полковник опять начал пальбу, я от него неподалеку стоял, но вдруг утки стали обходить наши скрадки. Почему? Выехал на лодке, а плесо, где полковник стоял, сплошь размокшими газетами покрыто, не озеро, а изба-читальня. Уткам это не по нраву пришлось, они к чтению не приучены…

Однажды с тем же полковником к озерку подъезжаем, а на нем утки сидят.

«Стрельнем?» — предлагает полковник. Стали подкрадываться, он даже на животе ползет. Поднимаем ружья — бб-бах! Бб-бах! Вдруг над камышами малахай поднимается: «Мать-перемать вашу!!!». Оказывается, по чучелам стреляли…

…У Всеволода Александровича два сына, три внука и на днях… правнук родился. Его назвали Всеволодом.

— Вот так! — удовлетворенно заканчивает нашу беседу Всеволод Александрович. — Такие мы, Кушнеруки, куем бойцов для своей Родины!