Хотели забрать ребенка в приют, отец не отдал. Чем старше девочка становилась, тем больше напоминала покойницу-мать. Ей и имя дали, оставшееся после матери — Лидия. 

Отец строгий, не пьет, всю семью в руках крепко держит. Лида с рождения на козьем молоке, и никто ее не приласкает. Отец пытается, да руки грубые, голос дрожит, а в глазах слезы: «Сиротинка моя, неудачница». Так и прилипло, как второе имя, Неудачница.

Теща раньше зятя не особо чествовала, а тут пожалела, пришла.

- Прими, Николай, за детьми пригляжу, Лиду на ноги поставлю, к тебе в жизнь лезть не стану. Надоем - выгонишь.

Николай рад:

- Спасибо, мамаша, за доброту твою и за заботу.

Так вот и повезло Лиде: бабушка ей кашки варит, песенки поет, носочки вяжет. 

Лиде-то откуда знать, какие матери бывают? Вот и полюбила девчушка бабушку больше жизни, а та греет ее последним предзакатным теплом. И старшие дети под приглядом, с бабулей не спорят - отец не велит.

Мальчишки двор чистят, скот убирают, дрова рубят. Девчонки моют, скребут, огород обихаживают, ягоды-грибы с леса носят. Бабушка стряпает, варит, все сыты и ухожены. И все-таки Лидка - неудачница и есть: в реку бултыхнулась - еле откачали, на заборе повисла - ногу до самого паха разодрала, то петух ее клюнет, то коза забодает. Ну, глаза да глаза за этой егозой надо. Старшие один по одному из дома уходят, один в армию, другой в техникум, девчонки две замуж в чужое село ускакали. Вроде народу меньше, а бабушке все тяжелее, стареет, видно. Лиду в школу увели, там она и пляшет, и поет, а учится так себе. Бились с ней, бились — из троек не вылазит. Отец ремешком было хотел, рука не поднялась, как она глазищи материнские вскинула. Рукой махнул, ну, не всем же учеными бывать. 

Бабушка как-то взмолилась:

- Отпускай меня, Николай, состарела я, навовсе толку от меня нет.

- Да уж нет, мамаша, не отпущу. На кровати лежи, все сами сделаем, живым замком в доме будешь.

Ну, и так еще годков пять пожили, еще трое из дома ушли, кто в институт, кто замуж, одна Лидка осталась. Весь дом на ней: и огород, и скот. Отец только двор чистит да дрова колет.

- Ты бы женился, папка, что ли. Устала я чертомелить, - Лида ругается.

- Ладно! - отец смеется. - Кргда такую как мать найду, обженюсь.

Бабушка совсем захирела, и как-то после Рождества не проснулась. Похоронили, поревели, великой души была человек. 

Лида школу окончила, восьмилетку, в девятый не пошла — куда ей с тройками? В теплицы устроилась, живут с отцом вдвоем. Замуж было собралась, да у парня фамилия Козлов, отец на дыбы.

- Это что, моя дочь Козлова будет, а внуков козлятами дразнить будут?!

Еще через три года определилась Лида за вдовца с двумя детьми. Отец как-то не возмущался, свое, видно, вдовство вспомнил. И зажили. Девочки хорошие, Лида полюбила их, как своих, муж - работяга, дом подновили, пристрой сладили, у девчат своя комната, у родителей — своя. Вот только общих деток Бог не дает. Что поделаешь — неудачница, она и есть. 

Отец заболел, хирел-хирел, да и умер. Сильно Лида убивалась, братья-сестры от дома в ее пользу отказались за то, что отца доглядела. На работе ее бригадиром назначили. Жизнь дальше катится.

Съездила Лида в церковь, с батюшкой поговорила. Покаялась: «Неудачница я!».

- Ну, какая же ты неудачница? Душа у тебя добрая, отца доглядела, чужих деток приветила, даже слово «неудачница» забудь, а детки у тебя будут, Бог даст, - батюшка ее по голове погладил.

И вправду, дал Бог ей дочь Катеньку — маленькую, сладкую, долгожданную, ну, и падчериц не обижает. Дружненько живут, и сына вскоре мужу родила. Жизнь прожила в своей деревни, звезд с неба не хватала, душой не кривила. Умела работать, любить, добротой никого не обделяла, вот и живет хорошо да счастливо в любви, в заботе. Никто так жить не учил, сердце подсказывало. А неудачницей ее больше не зовут, забыли, что и называли. Заслужила, видать.