Одиночество, одиночество… Оно съедает, мешает радости жизни. Привыкать к нему тяжело: человек — существо стадное, ему всегда нужен кто‑то рядом. И плохо, когда рядом пустота. Таисья Сергеевна всегда жила в большой семье, с детства и до замужества с ней рядом были две сестры, брат, мать и отец, кроме того окружала многочисленная родня, бабушки, дедушки, тети, племянники.

Замуж вышла Таисья, жили со свекрами, да дочь и сына родили. Вот и приходилось крутиться-вертеться. Все было: и ссоры, и обиды, похороны близких. Вокруг нее жизнь кипела. А вот родня все редела и редела. К концу жизни Таисья Сергеевна осталась одна. Нет, конечно, есть двоюродные-троюродные племянники, но это молодая поросль, они почти не касались старой тетки. Муж оставил ее на земле одну. Дочь в далекой Калмыкии живет и работает. 

 

Сына сноха в Израиль увезла. Звонят, письма‑то теперь из моды вышли. А так вот рядом пустота, никакого общения, внуков и тех по фотографиям только и знает Таисья Сергеевна. До того ей одиноко, кушать готовить и то лишний раз не хочется.

Как‑то познакомилась Таисья Сергеевна с новой соседкой, та молодым помогать приехала, с новорожденной внучкой водиться. Как‑то потянуло женщин друг к другу. Часто Александра чай пить к Таисье приходила, на лавочке вместе сидели, с коляской вдвоем прогуливались, всю свою жизнь друг другу поведали.

Год этак‑то и пролетел. Засобиралась Шура домой в деревню свою, а Таисье хоть волком вой, опять ведь одна останется. А Шура ей и говорит: «Тебе дома‑то кого караулить? С телефоном‑то тебя дети где угодно достанут. Вот и поехали ко мне в гости, у нас летом‑то больно хорошо, как на курорте и пенсию сэкономишь». Таисья Сергеевна возьми и согласись, а что одной стены караулить? Вот и поехали. Таисья‑то раньше в деревне не была, городская она, а тут приволье, аж дух захватывает, простору‑то, свету, а воздух — не надышишься, красота!

У Александры дом наполовину с сестрой, в доме газ, вода, туалет теплый, а комнат аж четыре. Вот Таисье Александра и выделила светлую солнечную комнату, ну, настоящую светелку. Спит Таисья без задних ног, а днем в лес сходят, земляники соберут, картошку окучивают, да с топленым молоком чаю попьют, на речку сходят окунуться, вечером табун встречают. На бревнышках с другими бабками посидят, все в мире обсудят и домой. До того Таисье хорошо, кажется, в рай при жизни попала. Деревня‑то от города близко, федеральная трасса мимо проходит, автобус два раза в деревню заезжает. Не хочет Таисья в город возвращаться, и что ее там ждет? Это подлое одиночество! А здесь в деревне все, как родные. Хороший народ живет.

Вот и говорит Таисья Александре:

— Не хочу я от вас уезжать, больно уж мне здесь хорошо и про болезни свои забыла, нельзя ли у вас прикупить какую хибару?

— А что! — отвечает Александра. — Вон в двухэтажках однокомнатная продается. Люди‑то всё на землю лезут, да молодые у нас все разъехались, под дачи городские все дома берут, а тебе земля на что? У меня приходи да копайся.

Ухватилась за эту мысль Таисья, сыну, дочери позвонила, те ей кое‑что выслали, свои сбереженья потрясла и купила себе однокомнатный «дворец». В свою квартиру племяшку с сестрой пустила, а что квартире пустовать! Да и продавать опасно.

Вот и появилась в деревне Борки новая жительница, живет и радуется, ей и зима не страшна, в квартире тепло, соседки то и дело снуют. В клуб на спевки ходят, голосят до умопомрачения, в кружок рукоделия записалась, вяжет теперь и носки, и варежки. На жизнь не жалуется. Побольше бы веку Господь дал. И чего она в городе прохлаждалась? Зачахла бы уж совсем.

Вот и дочь в гости наезжала, внуков привозила, понравилось и ей. Смеется дочь:

— У меня сын вот-вот женится, пусть молодые живут в городе, а я, мама, с девчонками и мужем к тебе приеду, уж больно у вас хорошо.

Вот тебе и радость! Не ожидала даже Таисья, а одиночество совсем сбежало из ее жизни, да туда ему и дорога. Хорошо, что людей хороших много рядом и жизнь в радость!