Он произошел вчера. На остановке «проспект им. И. Неплюева» народу основательно. Подошла маршрутка № 1. Дружно ввалились. Я — последний. Закрываю дверь, а она — ни в дугу, не закрывается. Вышел водитель: туда-сюда, туда-сюда. Закрыл. Поехали. Собираем двугривенники за проезд, передаем друг другу, учтиво. А кое‑кто в суматохе забыл к чертям, да и зачем платить‑то, доедем или нет. Но…
Остановка «Загс». В двери ломятся еще пассажиры, а она ни в какую. Не открывается. Водитель орет мне:
— Достань монтировку!
— А где она?
— Да под твоим сидением!
Шарю, шарю, ничего не нахожу.
— Нету! — ору.
Водитель перегибается так, что в кабине остаются только его старые кроссовки. Шарит под моим сидением и вытягивает длинную монтировку. Он уже на улице, шурует монтировкой, слегка приоткрыл дверь, но люди почему‑то опасливо жмутся на улице и не ломятся в салон. Хотя вижу, все промерзли до соплей.
Дверь не поддается.
— Ваня! — кричит водитель. — Подмогни!
Ваня, а может и не Ваня, помогает… и с чуть слышимом матерком они вместе снимают дверь. Достают сумку с инструментом, с болтами и гайками, ищут ролики… Подкручивают, подвинчивают.
— А может, вот так и поедем, без двери? — говорю я.
— С ветерком, — поддерживают в салоне.
Дружно хохочут, а кто‑то раздраженно смотрит на часы.
Наконец, дверь с кряхтением и тихими матюками встает на место. Едем, но на остановках дверь угрожающе скрежещет и, не дай Бог, ее опять придется снимать вместе с Ваней или не Ваней. На улице‑то мороз крепчает.
Случай второй.
Рассказывает жена.
«Морозная зима, а я поехала в баню на ГРЭС, что всегда славилась среди заядлых парильщиков. Вышла довольная, вся в пару банном, стою на остановке, жду автобуса или маршрутки. А их все нет и нет. Молодежь в курточках и кроссовках то жмутся, то приплясывают. Очень холодно, а мне все нипочем: стою в толстой дубленке до пят, в легких валенках, на голове — песец. Кто‑то из сопливых мальчишек говорит:
— Тетя, дайте погреться че‑нибудь!
— Шапку? Так у меня голова еще не просохла. Валенки? Так мне на бетоне стоять в носках никак нельзя после бани. Знаешь что, полезай‑ка ты, паренек, ко мне под ноги, я тебя свои подолом дубленки прикрою…
Хохочут все. А тут и маршрутка подоспела. Едем. Все грохочет в такси: двери, окна, пол и еще черте что его знает. Но все равно в сон клонит. Не доезжая очередной остановки в длинном пути до дома… ббах, бабах!
— Террористы бомбу взорвали, — кто‑то угрюмо бормочет на заднем сидении.
Началась нерешительная паника.
— Как?
— Где?
— Что?
Входной двери не было, а вместо нее стоял наш водитель в замызганной фуражке с растопыренными руками.
— Прошу вас, граждане, пока не выходить. Подумаешь, там дверь на ходу отвалилась. Счас мы ее пришпандорим. У нас, таксистов, и не такое бывает.
Пока он дверь пришпандоривал, молодежь выскочила на мороз и давай плясать брейк.
Опять поехали. Я спросила «замызганную фуражку»:
— Как же так вас выпускают на линию без технической проверки?
«Фуражка» повернулась ко мне и, не глядя на дорогу, пустилась в рассуждения:
— Дык, понимаете, дама, хозяин у нас таков, лишь бы мы выезжали и привозили ему выручку, а вот…
Он едва не столкнулся со встречной машиной.
— А вот насчет техники безопасности…
Я не стала его слушать, перешла на заднее сидение и накинула на голову капюшон».
Случай третий.
Рассказывает наша знакомая Татьяна.
«Дождь, дождь, дождь.
Стою под зонтиком на остановке. Вот она, долгожданная маршрутка. Вхожу, вижу свободное место, только решила сесть, а мне:
— Да вы что? Там же лужа на нем, а у вас такой плащ красивый…
Едем, а в салон все льет и льет.
— Ты чего, шофер, свой драндулет не починил? Ну, хотя бы крышу толем закрыл…
Шофер, из приезжих азиатов, заговорил скороговоркой:
— Да хозяин у нас такой, только деньгу ему давай. А што там набижало, сыро, мы понимам. Но вот солнышко покажется на небе, и воды не будет. И всем так хараша будит!».
Анатолий Столяров,
член союза писателей России