Мама вздыхала, жалуясь соседям, что вот и пришёл её черёд тащить тяжкий крест на Голгофу. Соседки отворачиваясь, фыркали -  хорошей же ценой был оплачен этот скорбный труд.

Бабушка поселилась в комнате Насти, небольшой, светлой, с видом на дорогу. И с утра до вечера она смотрела в окно, словно в экран телевизора, и, должно быть, что-то видела, она качала головой, жестикулировала. Лерка наблюдала за бабулей внимательно. А бабушка, которой ещё не было шестидесяти лет, была красавицей, Лерка таких только на портретах видела. Густые, тёмные волосы она высоко зачёсывала, и не надо было никаких усилий, чтоб от вьющихся от природы локонов получалась причёска. Синеглазая, статная, её и бабушкой называть не хотелось. Лерка слышала, как соседки шушукались: «Вот тебе и красота!».

Уж не было в селе красивее Ольги, а как парни за ней ухлёстывали! С седьмого класса покоя не было, нет ведь, понёс её лешак за городского командированного. Толик Зорин - воздыхатель неудачный, чуть руки на себя не наложил, да и в деревне тогда словно свет померк. 

Уехать - уехала, а вот счастья не нашла. Единственная дочь, всё у бабы с дедом в деревне жила, до того ей в городе с отцом-матерью было лихо. Ревновал муж свою красивую жену к каждому пню и дома были скандалы, шум. Так и промыкала Ольга свою жизнь. Любил её городской муж, сильно любил, да тошно от этой любви было, как в кандалах тридцать лет отжила. На тридцать первом умер её Николай от инфаркта, видно, сердце своё надорвал, птичку золотую охраняя. Вроде полегчало Ольге, зажила как человек. Внучку замуж помогла выдать, в деревню наезжала почаще в гости, а тут и пенсионный возраст подошёл. На работе пенсионерку держать не стали, за дверями молодых сколько стоит, и пошла Ольга на заслуженный отдых. А вот отчего этот инсульт приключился? Бог его знает!

Лерке было жаль бабулю до глубины души. Она всячески пыталась подбодрить, развеселить бабушку. И её улыбка была самым дорогим подарком. Какая-то незримая связь протянулась от внучки к бабушке.

Они часто оставались дома вдвоём и ничуть не скучали. Внучка щебетала, рассказывая о своих делах, самые-самые сокровенные вещи доверяла она бабушке, и та оттаивала, купаясь в детской бескорыстной любви. Лерка напоминала Ольге её саму в этом возрасте, и так хотелось уберечь славную девчушку от горестей и обид.

С дочерью отношения были натянутыми, да они и не были никогда нормальными. Внучка сделала выводы. Как-то, возвращаясь из соседнего села, с соревнований, она проголосовала мимо проезжающей машине, шофёр остановился, посадил девчонку, это был дядя Толя Зорин. Лера его знала, он возил директора совхоза. Пока ехали до своего села, Лерка ему всё выпалила и про бабушку, и про жизнь. А вечером Анатолий постучал в дом. О чём уж они говорили? Любопытную Лерку мать отправила в магазин. Только домой Анатолий уехал с Ольгой, увёз свою старую любовь во вдовью квартиру. Дочь промолчала, только облегчённо вздохнула, недолго пришлось крест на Голгофу тащить.

А Лерка бедная чуть свой подлый язык не откусила: опять без бабушки осталась. Бабушка серьги из ушей золотые выдернула и внучке в уши вдела: «Носи, моя хорошая, они из одного металла с твоим сердцем».

Посудачили в деревне, посудачили, да и замолчали. Теперь любуются на пожилую, красивую пару, трогательно заботящую друг о друге. Они вроде как навёрстывают упущенное. Сколько ещё им Всевышним отмерено? Оба счастливы, а в лучах их счастья греются две внучки: Лерка бабушкина и Любушка дедова. Это как перед зимой отголоски лета бабьего и неправда, что любят только молодые, юные. А такая вот любовь, она ещё крепче, ещё сильнее, только не каждому дана. Видно, кого Бог выберет. Повезло Ольге и Анатолию, они попали под эту милость. Избранные значит.

В качестве иллюстрации использована работа Альбины Набиевой, 13 лет, преп. Е. А. Вафина, ДШИ №1 им. Н. С. Левшича