Через несколько месяцев Марии Васильевне Визгаловой исполнится 95 лет. Несмотря на некоторые сложности со здоровьем, она по‑прежнему активна, любознательна и с удовольствием вспоминает о годах работы. Заново переживает все неудачи и радуется спасенным жизням.

Три года назад она приняла решение записать все свои воспоминания. И это так увлекло ее, что сейчас скопилось уже две большие тетради. На клетчатых листочках четким красивым почерком написана живая история из практики врача.

С 11‑летнего возраста девочка вместе с родителями жила в Туркмении. Родители к медицине отношения не имели, а вот крестные родители были медицинскими работниками. И поэтому мама очень хотела, чтобы девочка стала акушеркой, а маленькая Маша страстно мечтала быть терапевтом.

16 марта 1944 года Мария окончила среднюю медицинскую школу в Ашхабаде и уже на следующий день она была зачислена в штат управления Наркомздрава Туркменской ССР. Ей поставили прививки против сыпного тифа и натуральной оспы и командировали в глухие горные аулы на границе с Ираном. Там бушевал сыпной тиф, и девушке предстояло вакцинировать население и лечить больных. Чтобы жители не сопротивлялись, от погранзаставы в помощь ей прислали трех солдат. За три месяца пребывания там она ежедневно, по три раза на день посещала всех больных в юртах, ставила прививки, отпаивала порошками.

— Ставила прививки всем одним шприцом с одной иглой, обрабатывала спиртовой настойкой валерианы, — вспоминает Мария Васильевна. — Даже руки не мыла — не было ни воды, ни мыла. Мне, правда, выделили мыло, но на второй день моего пребывания в ауле его украли. Я «обогатилась» вшами, не могла спокойно жить ни днем, ни ночью. Передала записку с водителями в райздрав с просьбой о помощи и через несколько дней мне прислали мыло «К». С помощью этого очень пахучего мыла я помылась и постирала вещи в реке Сумбар. После такой обработки вши отступили, и это было блаженство. А детвора — маленькие туркменята — бегали за мной со словами: «Доктор Марья говы порсы» (Доктор Марья хорошо пахнет).

После этой командировки Марию направили на курсы по обучению причин и течения заболевания малярией, обучали, как лечить больных малярией и носителей малярийного начала. Выучилась, и девушку направили в Ташаузскую область — в тех районах заболеваемость малярией достигала 70‑80 %, поскольку рисовые поля наводнялись из рек Аму-Дарья и Сыр-Дарья, а для комаров это был просто рай.

— Периодически все водоемы опылялись с самолета для уничтожения личинок комаров, — рассказывает Мария Васильевна. — Мне нужно было проверить результат опыления. Иду пешком по раскаленному песку, подошвы ног обжигает, но тапочки не надеваю, так как по цене они дороже моей месячной зарплаты. У одного водоема в камышах находилась лодка с ковшиком. Забралась я в лодку, выплыла на середину водоема, ковшиком воду вычерпываю — лодка дырявая оказалась, и дальше плыву. А вода в водоеме чистейшая! Видно через воду красивейшее бугристое зеленое дно — загляденье. Выбралась на берег только к вечеру, а домой вернулась и вовсе поздно ночью.

Мария Васильевна замолкает на несколько секунд и мечтательно улыбается, словно заново оказываясь в красивых местах Туркмении. А затем улыбка меркнет и женщина продолжает:

— Зимой 1945 года было особенно голодно. Полученный по карточкам хлеб съели. Как дожить до следующего месяца? Хорошо, что директор института малярии договорился с врачом станции переливания крови, чтобы у нас взяли кровь, как у доноров, а на полученные деньги мы смогли купить по 300 г хлеба, сахара, колбасы и жира. По пути домой я отламывала кусочек хлеба, макала его в жир, потом в сахар и вприкуску с колбасой ела. Это было незабываемое чувство сытости!

С какими только случаями не приходилось сталкиваться молодому врачу в горных аулах: она удаляла инородные тела с роговицы глаза, промывала желудки, удаляла зубы, лечила сифилис и грыжу.

В 1950 году Мария Васильевна не убереглась и подхватила лихорадку паппатачи, за несколько дней пребывания в стационаре потеряла 10 кг, очень ослабла, ходила, как тень. Когда выздоровела, поступила в медицинский институт — и снова личный выбор не играл роли: какие врачи нужны были, тех специалистов и готовили. Так Мария Васильевна стала окулистом.

Именно в должности окулиста Мария Васильевна приступила к работе в амбулатории поселка ГРЭС, когда волею судьбы в 1960 году оказалась в Троицке.

— Очень тяжелые случаи встречались, — вспоминает Мария Васильевна, — глаза протыкали и чернильным пером, и проволокой, и гвоздем, и ножом, и даже рыболовным крючком. Конечно, со всеми экстренными случаями пациентов отправляли в областную больницу. Здесь ведь важно своевременно оказать помощь, предотвратить возможность воспаления здорового глаза. В практике мне здорово помогали труды чувашских ученых. По их методам я многим пациентам помогла спасти зрение. Мы часто выезжали по селам района бригадой специалистов. Обследовали детей с 3‑летнего возраста и взрослых. Многих пациентов с нарушениями зрения брали под диспансерное наблюдение, особенно с глаукомой. И тут самым важным было вести лечение строго по намеченному плану.

— Мария Васильевна — замечательный человек, — поделилась заведующая терапевтическим отделением п. ГРЭС Людмила Александровна Щекотова. — Я познакомилась с ней в 1980 году во время совместной туристической поездки в Ленинград. Мы, студенты медучилища, и медицинские работники города ездили тогда в северную столицу. Меня покорили ее доброта и человечность. А позже, когда я устроилась в больницу работать, мне довелось с ней поработать. Она была замечательным доктором — очень жестким, требовательным, но при этом внимательным и человечным. Каждого своего пациента она сопровождала от и до. Всегда волновалась, если пациент не приходил на прием, и обязательно справлялась о его здоровье. Делала все по правилам, как положено. И даже спустя несколько лет после выхода на пенсию все еще интересовалась здоровьем своих пациентов.

В трудовой книжке Марии Васильевны Визгаловой много благодарностей, дома бережно хранятся многочисленные грамоты, медаль «Ветеран труда» и значок «Отличник здравоохранения». Но, пожалуй, самая большая награда за многолетний труд — людская память.

— За все годы врачевания я уделяла работе больше внимания, чем семье, — резюмирует Мария Васильевна. — Не знала, что такое «устала», что такое «не могу». И ничуть не жалею об этом. А представься мне возможность прожить еще одну жизнь, все‑таки выбрала бы профессию терапевта или кардиолога, но в любом случае связала бы свою жизнь с медициной.