Его звали Михаил. Он прилип ко мне как банный лист к известному месту. Сработала рекомендация старого знакомого. Мне не хотелось быть его сопровождающим в качестве защитника на допросе, тем более ехать так далеко, в горно–заводскую зону, да еще в зимнее время по плохой дороге. Но в свои 62 года я так и не научился отказывать людям.

В транспортной полиции Златоуста, куда мы с Михаилом приехали, нас не ждали, несмотря на то, что мой подзащитный предварительно получил грозную повестку с предупреждением в случае неявки на допрос. История затягивалась, и я стал беспокоиться по поводу ночного возвращения домой.

 

Освободились мы примерно в 18 часов. Сев в автомобиль, я немного успокоился, мгновенно погрузился в сон, проспав самое интересное - столкновение автомобилей. 

Я лежал, глядя на зимнее сумрачное небо, после того как меня не без усилий извлекли из салона. Небо было таким же безжизненным, как и я. Не дышалось. Грудь часто-часто вздымалась и опускалась, а воздух внутрь не попадал. Вокруг меня нарезал круги Михаил, вопя на всю трассу: «Ну почему это случилось именно со мной»? Я задавал себе вопрос: а что с ним случилось? Жив, здоров, полон сил, энергии. И рядом я - растерзанный кусок плоти. Заканчивался этот роковой день, 24 января 2011 года. 

Из Миасса по инициативе дочери меня быстро переправили в Челябинскую областную клиническую больницу. Там я узнал много нового, в частности, что такое искусственная вентиляция легких. Высокая стальная махина овладела моим существом, опутала трубками, пищала, трещала, что–то думала про себя, вычерчивала графики, к ней подходили, всматривались, корректировали ее работу, отчего мне было то лучше, то хуже. Переломанный, недвижимый и бессловесный, пытался говорить языком жестов или писал, но писанина была неразборчива. Говорят, что у меня была легочная эмболия. Но я могу заблуждаться. Помню огни операционной. И какая–то вакханалия вокруг, а я в центре, зажатый, затертый, недышащий, дрожащий. Казалось, этому истязанию не будет конца… И все–таки врачи меня вытащили.

 Теперь коротко о том, что случилось тогда на дороге. Мой клиент Михаил на ВАЗе 21124, следуя по автодороге Москва – Челябинск, пошел на обгон грузового автомобиля. Не убедившись в безопасности маневра, в темное время суток на подъеме, в условиях ограниченной видимости на участке дороги, где обгон был запрещен, он создал аварийную ситуацию. С целью избежать столкновения со встречным автомобилем Хонда – Аккорд, стал уходить влево, а водитель второго транспортного средства в нарушение ПДД стал уходить вправо, в результате чего они и столкнулись. 

Вот так сложились обстоятельства, что я на склоне лет пересекся по жизни с безответственным лихачом, не признающим правил дорожного движения, бездумно рассчитывающим на русское авось. Почему-то перед аварией он не попытался разбудить меня толчком или криком, чтобы я мог сгруппироваться и приготовиться. Он подставил под удар правое крыло, где в качестве пассажира находился я. Меня крутило, мотало, било в салоне головой, грудью и прочими частями тела, отчего ребра трещали и ломались как сухие прутья, а легкие свернулись. А он напрягся и отсиделся без каких-либо повреждений. 

В действиях того и другого водителя были налицо все признаки состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 264 УК РФ. Но маховик расследования упорно не хотел раскручиваться, никого не интересовали требования закона, моя судьба и движение материала. 

Уголовное дело в отношении Михаила было возбуждено лишь 4 августа 2011 года. Первый контакт со следователем и первоначальное ознакомление с частью материалов дела у меня произошли только 1 октября 2011 года. Следователь все–таки снизошел до поездки ко мне. Я сразу заявил ему письменное ходатайство о проведении автотехнической экспертизы и привлечении к уголовной ответственности по ст. 264 ч 1 УК РФ второго участника дорожного происшествия. Ходатайство было отклонено. 

Не буду утомлять читателя дальнейшем ходом расследования, скажу одно: второй участник дорожного происшествия сумел избежать ответственности за содеянное. Судили одного Михаила. 

Далее, как и положено, приговор, которым Михаил должен остаться довольным - полтора года ограничения свободы, это так, пустячок, а также лишение прав на три года, что более неприятно для осужденного. Компенсацию морального вреда я получил на сумму менее той, на которую был согласен Михаил и, кроме того, суд почти полностью отказал мне, несмотря на представленные документы, в возмещении материального ущерба. С этим вопросом мне предложено разбираться в порядке гражданского судопроизводства. 

Итак, вся эта история заняла весьма значительный период времени, начиная с того трагического для меня дня - 24 января 2011 года - и заканчивая днем вступления приговора в законную силу - 14 августа 2012 года. 

Я согласился с приговором по мере наказания. Адвокат должен оставаться адвокатом при любых обстоятельствах, даже если он оказался потерпевшим. Но я убежден, что грядущее наказание должно побуждать виновное лицо к возмещению ущерба. Санкция статьи 264 ч 1. УК РФ предусматривает максимально 2 года лишения свободы в колонии-поселении. На практике надо быть неоднократно судимым и иметь непогашенные судимости, чтобы удостоиться такой «чести». Сложившаяся на основе этой санкции судебная практика ни к чему не обязывает, не побуждает и не стимулирует. Если ты не сел за руль пьяный и ранее не привлекался и не осуждался, можешь бездействовать и чихать на потерпевшего. Мой случай – типичное тому подтверждение. Я считаю, что за все надо платить даже тогда, когда не хочется. 

Летом случайно встретил Михаила на одной из центральных улиц города. Он шел пружинистым шагом, весь как на шарнирах. Увидел меня, хотел развернуться и уйти, но понял, что я его тоже вижу. На его белой футболке спереди чернела надпись: «Дай бог каждому такого, как я». Сказал ему: «Буду настаивать на реальном возмещении ущерба». Ответ не содержал позитива: «Тогда у меня родится второй ребенок, я уволюсь и встану на учет в службе занятости на 4000 рублей». Ну что ж, подумал я, хотя бы поспособствую улучшению демографической ситуации в стране. Теперь у моего оппонента есть «высокая и благородная» жизненная миссия - играть в прятки. 

Половину гонорара за ту поездку, стоившую мне потери здоровья и перевернувшую всю мою жизнь, он мне так и не заплатил.